К избушке прибежал запыхавшийся, но счастливый, взлетел одним махом на крыльцо, стукнул в дверь. От толчка она открылась, поехала на скрипучих петлях, и возникло странное ощущение пустоты. Танио махнул рукой на глупую интуицию: «Отстань, она же сказала – ночует в избушке…»
Странно. Не живет, а… ночует?
Принц обошел маленькие, выстывшие за ночь комнатки – интуиция была права. Сегодня тут никто не ночевал. Да и вообще избушка выглядела необжитой. Скудная постель, связки трав на вешалках, минимум посуды… перевалочный пункт для травницы, не более.
Ждать, пока придет Рика, не имело смысла, поэтому Танио сунул букет в котелок, плеснул воды и отправился восвояси. И лишь в тот момент, когда уже лез на стену, в душе жаркой волной вскипели страшные подозрения.
О, ревность, отрава всех влюбленных! Как больно ныло переполненное горечью сердце бывшего ученика, когда его разум перебирал и раскладывал по-новому известные ему факты. Ведь не могла же лестница на стене свернуться сама собой?
Значит, возможны два варианта. Первый: любовник Рики проводил ее вечером в поместье, а вернувшись, поднял лестницу. И второй: Рика сама пробралась ночью к любовнику и убрала лестницу. И сейчас безмятежно спит под бочком у дружка. Или даже, посмеиваясь, наблюдает из-за занавесок, как новоявленный принц носится по кустам сумасшедшим лешим.
Чувствуя себя донельзя смешным и глупым, Танио, глотая непролитые слезы, ползал под мокрыми ветками и собирал необходимые травы. Необходимые для оправдания перед самим собой. Вроде не на девушку взглянуть бегал до свету, как дурак, а за травами для амулета.
А когда спрыгнул с подоконника в комнату, внезапно столкнулся взглядом с понимающей ухмылкой Зака. Давно поджидавшего принца, удобно расположившись в огромном кресле.
– Если тебе так неприятно думать, что я копаюсь в твоей голове, сказал бы честно, – примирительно заявил маг и протянул поблескивающий камнями амулет. – Держи, это посильнее того будет, что ты плетешь.
– Что я должен за это сделать? – подозрительно хмыкнул разуверившийся в людях принц, хваля себя за своевременную идею насчет травы.
– Ничего. Хотя… если понадобится что-нибудь… ну мало ли, нажми вот сюда. Я отвечу. Кстати, не пытайся сбежать, Хабер на тебя свои сторожки повесил, найдет без проблем. А теперь иди переоденься, а то простынешь.
Танио ушел, даже не поблагодарив: не нужен ему был теперь ни амулет, ни побег. Не к кому стало бежать и незачем. И к Хаберу после долгих размышлений он испытывал уже не ненависть, а чувство искренней признательности. Ну не сманил бы его чародей титулом и обеспеченной жизнью, так и сидел бы ученик лекаря во дворце, лечил слугам порезы и простуды, гонялся за служанками. И никогда даже заподозрить не смог, что живет в глуши девушка, которая за несколько мгновений случайной встречи станет для него символом счастья. Его, Кастанио, личного счастья.
Ну и что ж, что у нее есть дружок. Или жених? Так ведь он и сам тоже не свободен. Но зато теперь в далеком Кизарде можно будет иногда украдкой вспоминать эти ползвона чистого счастья.
– Танио. – Настойчивый голос Анюси пробился сквозь размышления.
– Что?
– О чем задумался? Не отзываешься. Три раза спросила.
– Извини.
– Так да или нет?
– Что «да»?
– Я хочу в поместье съездить. Посмотреть. Зак говорит, если ты поедешь, он проводит. Поехали, а?
Танио вопросительно взглянул на мага и уныло кивнул.
– Тогда я бегу переодеваться, в этих юбках даже ходить неудобно.
Анюся сорвалась с места и вихрем вылетела из столовой.
– А ты не хочешь переодеться? – дружелюбно предложил Зак.
– Нет.
– Тогда пошли во двор. Лошадей уже седлают.
Наблюдая за уныло плетущимся по дорожке принцем, Зак испытывал смутную тревогу. Что-то было не так. Танио сейчас должен его ненавидеть, а он абсолютно равнодушен. И с Анюсей разговаривал так же безразлично. Нужно будет его как-то встряхнуть. Как кстати Анюся эту прогулку затеяла.
Поместье оказалось маленькой чистой деревушкой, стоящей на берегу реки и окруженной ухоженными полями. Никаких достопримечательностей тут не наблюдалось, даже трактира не было. Зато принца со «свитой» пригласили в уютный домик управляющего и угостили свежими овощами. «Только с грядки», – горделиво объяснила хозяйка. К овощам подали свежие лепешки и взвар.
– Зак, а здесь чё, ничего покрепче не пьют? – разочарованно шепнула магу Анюся, когда хозяин отвлекся.
– Почему? На праздники можно выпить немного медовухи или от простуды.
– А гостям не положено?
– Гости – это те, кого приглашали. А мы незваными пришли. Скажи спасибо, что угощают.
– Спасибо, – фыркнула девица.
– На здоровье, дочка, – ласково откликнулась подошедшая со стопкой горячих лепешек хозяйка. – Кушай хорошенько, тебе поправляться нужно. Вон какая худенькая, аж кости светятся. Видать, сильно болела, раз косу-то пришлось отстричь.
Анюся вспыхнула – от возмущения или стыда, не понять.
– Хозяюшка, а нельзя ли медовухи кружечку? Ей для аппетита лекарь велел, – недобро усмехнувшись своим мыслям, учтиво попросил Зак.
– Конечно-конечно. Да и мы за компанию, не каждый день принца угощаем, – заметно оживился хозяин.
Принесли кувшин медовухи, блюдо с окороком, порезанным крупными ломтями, и миску соленых грибов.
Управляющий так ловко наполнил кружки медовухой, как будто начинал карьеру в трактире.
Зак от себя кружку сразу отодвинул, без обиняков объявив, что магия этого не любит. Танио лишь пригубил из вежливости и налег на окорок. Зато Анюся с хозяином кружки до дна осушили, после чего гостья, хмыкнув, объявила, что вкусно, как квас. Хозяин предложил повторить, и она не отказалась. После третьей заметили, что принц увиливает, но мрачный Танио заявил, что его еще после дня рождения тошнит. Зак на это лишь понимающе ухмыльнулся: тот праздник парень запомнит на всю жизнь.
– А у тебя когда был день рождения? – Раскрасневшаяся и растрепанная Анюся начинала заметно пьянеть.
– Семь дней назад, – тяжело вздохнул принц.
– И сколько стукнуло?
– Совершеннолетие.
– А… это… сколько? – Язык девицы начинал заплетаться.
– Двадцать один.
– Это чё, до двадцати одного был несовершеннолетний, что ли? Фига се, – пьяно хихикнула Анюся.
– Давайте я вам заклинания от мышей обновлю, – увел Зак неодобрительно поджавшую губы хозяйку.
Управляющий с Анюсей выпили еще по кружке. Теперь девица хихикала беспрестанно, ее смешило все, что попадалось на глаза. Затем она вздумала научить собутыльника песням родины и почти ползвона упорно выводила писклявым голоском нескладный, бессмысленный текст. На жуткий мотив.
У Танио разболелась от этого визга голова и окончательно испортилось настроение. К тому же парень вдруг сообразил, что под это пение им придется везти назад разошедшуюся иномирянку. Обозленный такой перспективой, принц немедленно отобрал
