- Ты сам мне рассказывал. Помнишь – возбужденно говорил северянин – О свойствах жемчужины. Она особенная, говорил ты, может сделать человека богатым и счастливым, вернуть ему здоровье и.. Вспомни, Рахмат, вспомни наш ночной разговор, там, еще в туранских степях!
- Жизнь? – тихо прошептал туранец – Конан, ты и в самом деле думаешь, что подобное возможно? Очнись, глупец – из глаз Рахмата брызгнули злые слезы. Он страдал и не скрывал этого – Она вырезала у нее сердце, Конан и выдавила из него кровь, всю, до последней капли!
- Мы должны попробовать – в голосе варвара звучала решимость.
Он выхватил из рук Рахмата проклятое украшение и, оглянувшись, жахнул его о камень. Прекрасный обруч треснул и большая жемчужина упала в пыль, ему под ноги.
Не теряя времени, северянин взглянул на небо, кусочек которого виднелся в огромной дыре обвалившегося купола. Солнце уходило на запад, даря миру последние отблески своего света. От черных туч, поглотивших его во время колдовского обряда, не осталось и следа.
- Мы успеем – пробормотал северянин, хотя решимости в его голосе поубавилось.
Он положил невесомое тело девушки на окровавленный алтарь и с содроганием взглянул на ее грудь. Серебряное платье было разорвано, и кровь запеклась на месте ужасной раны.
- Конан, опомнись – словно издалека донесся до него голос туранца, но северянин решительно положил жемчужину прямо в кровавое месиво на груди у девушки.
И ничего не произошло. Не грянул гром, не померкло солнце и Гури, по-прежнему оставалась холодной и неподвижной.
Ее безжизненное лицо не порозовело и рана, на груди девушки, не исчезла.
Рахмат положил свою руку на плечо киммерийца.
- Не расстраивайся, друг – проговорил туранец – В легендах не всегда правда. Иногда они обманывают, жестоко.
- Ты прав, Рахмат – Конану было нелегко смириться с поражением, но он принял его – Глупо было надеяться на чудо. Пошли, нужно отыскать место и похоронить девочку до заката.
Помогая друг другу, усталые и разочарованные, они двинулись прочь из залы, ставшей могилой для многих, решив покинуть зловещие развалины как можно скорее.
Они уже почти зашли в подземный туннель, ведущий к выходу, как вдруг позади них раздался страшный грохот. Конан мгновенно выхватил меч из ножен, готовясь дорого продать свою жизнь.
Алтарь, на котором лежало мертвое тело княжны, исчез. Вместо него перед глазами приятелей возникла куча мраморной крошки и она шевелилась.
- Великие боги! – воскликнул Рахмат.
- Апчхи! – оглушительно чихнуло, обсыпанное белой пылью, миниатюрное существо и, полные негодования, черные глаза уставились на, словно громом пораженных, наемников.
- Куда это вы собрались, интересно? – великолепным капризным голосом поинтересовалось существо – Вы что, так и будете стоять там, как пара баранов и пялиться на меня? – тонкий девичий голос вывел приятелей из ступора, в который они впали при виде, похожей на привидение, фигуры – Не стойте же, как истуканы – черные глаза сморели уже настороженно и с неприязнью – Лучше помогите мне выбраться отсюда или, клянусь своими предками, я завизжу так, что потолок обрушится на ваши тупые головы!
Конан мигом стряхнул с себя оцепенение. Любые угрозы всегда приводили его в чувство и страшно злили.
- Гури? – задумчиво рассматривал он ладную фигурку, всю белую от крошек мрамора – Нет, это полный бред! Может ты зомби? Княжна-зомби?
- Зомби? – существо едва не задохнулось от негодования - Проклятые недоумки! Вы оскорбляете особу княжеской крови! – и неожиданно громко заплакало.
- Гури! – в один голос воскликнули друзья и бросились к рыдающей девушке.
Она, смеясь и плача, протягивала к ним тонкие руки.
Выбравшись из кучи щебня, в которую превратился алтарь древней богини, Гури, решив передохнуть, выслушала сбивчивый рассказ Конана, то и дело прерываемый выкриками радостного Рахмата.
Не в силах поверить в правдивость дивной истории она, недолго думая, обнажила грудь. Туранец стыдливо отвернулся, стараясь не смотреть на розовые округлости прекрасной девичьей груди, но Конан, может и не такой стеснительный, все же успел разглядеть длинный рваный шрам, на том самом месте, где жрица, недрогнувшей рукой, вонзила кинжал. Шрам казался старым и, как подозревал киммериец, вскоре должен былисчезнуть совсем. И тогда никто, кроме него и Рахмата, не будет знать, что в нежной груди юной княжны Вейнджана бьется холодный камень, а не пылкое сердце.
« Впрочем – меланхолично размышлял северянин, косясь на впавшую в глубокую задумчивость девушку – Боги творят и не такие чудеса. Возможно, со временем, черная жемчужина, долгие века бывшая проклятием дома магараджей, превратится в настоящее, живое сердце, перестав быть просто камнем. Смогла же чудесная магия вернуть жизнь невинной девушке. Хотя - Конан ухмыльнулся, лукаво поглядывая на радостного Рахмата – Если вейнжанка станцует еще раз перед ним свой танец, то недолго ей оставаться невинной!»
Помогая идти Гури, Конан невольно замедлил шаг возле обугленных останков ненавистной жрицы.
- Шанкар-Шарма! – с дрожью в голосе выдохнул Рахмат, склоняясь над тем, что еще недавно было черноволосой приспешницей богини Сигтоны – Когда-то ее звали Танусса. По ее доносу казнили моего учителя в Аграпуре. Поделом же ей! Она умерла от огня, как и он!
Гурии доверчиво протянула свою тонкую руку аристократки вору из Турана и Рахмат, с благодарностью принял ее.
Киммерийца же, волновало другое. Морщась и стараясь не вдыхать сладковатый запах горелой человеческой плоти, Конан, перевернув бездыханное тело, поднял с закопченного пола длинную серебряную спицу с ярким глазком из драгоценного рубина.
- Держи, растяпа – со вздохом произнес северянин, рассчитывающий прикарманить приглянувшуюся ему вещичку – Не стоит оставлять свои вещи в этом, богами проклятом, месте.
Рахмат благодарно взглянул на серое от усталости лицо друга и спрятал изящную вещичку, бывшую единственной памятью о его наставнике, в своей одежде.
Конан же, двинулся вперед, сжимая в руках тонкую цепочку с сияющей каплей алого алмаза.
« Хорошая цацка – размышлял варвар, тайком от остальных разглядывая украшение – Провинцию в Иранистане за него, конечно, никто не обещал, но если вдруг Вайомидис вздумает нас надуть и не заплатит, то камушек окажется недурным подспорьем на первое время.»
Отставшие от киммерийца Гурии и Рахмат, вскоре услышали его веселый голос:
- Прах и пепел! Клянусь Кромом, Рахмат, нам не придется тащить свои задницы в Вейнджан, утопая
