С одной стороны, ни Форжу, ни ребенку ничто не угрожало. Весть о попавшей в ловушку малышке мигом разнеслась по новостным каналам Улья, тем не менее в легенду о неслыханной аварии с обвалом водостока поверили все. Носачи, пусть и ненадолго, почти обрели популярность.
А вот с другой стороны, мы не только не поймали цель, но даже не напали на ее след. Кит засыпал сообщениями своего тактика Гая, в которых приказывал тому вмешаться обсуждение и ткнуть нас носом в нашу ошибку. По-моему, его попросту задело, что зону 600/2600 он ошибочно счел совершенно безопасной, и все эти нападки — лишь способ отвести от себя возможные обвинения.
Когда Гай устало озвучил уже пятое сообщение от своего шефа — якобы то, что я не смогла выследить цель, выставляет меня никудышным телепатом, который обучение-то толком не прошел, — Адика вышел из себя. Он заявил, что еще одно такое оскорбительное сообщение, и он доберется до нахала и своими руками впечатает в стену его телепатическую черепушку.
Гай тут же встал на сторону своего телепата: мол, Кит дело говорит. Ну а поскольку Лукас, казалось, не горел желанием спорить с этими двумя, пришлось Меган вмешаться и погасить спор прежде, чем он перерос в войну подразделений.
Когда наконец ситуация в зоне 600/2600 исчерпала себя, я отвела Лукаса к себе в квартиру, чтобы обсудить уже более личный кризис. Я пристроилась на одной кушетке, он же передвинул другую так, чтобы сидеть лицом ко мне. Его разум сейчас напоминал комнату с погасшими лампами. Спрятать от меня мысли Лукас никак не мог, зато мог постараться думать только поверхностно.
— Хочу объясниться насчет Форжа. Мы дружили на подростковом уровне.
— Об этом я догадался, еще когда он корчился, надышавшись газом, — ответил Лукас. — К концу праздника вы вместе катались на ленте. Форж упал. Ты преодолела весь путь до конца. Прокатилась по Улью. Поздравляю.
Лукас отталкивал меня. В словах, в мыслях, в языке его тела — во всем читалось осуждение, мне даже не дали оправдаться. Тут уж меня захлестнула ярость.
— Я не ты, Лукас. Я не могу просто взять и выложить всю себя со всеми недостатками людям на обозрение. И прошу, только не надо указывать на двойные стандарты, мол, я телепат, читаю чужие мысли, а сама боюсь обнажить свои. Я в курсе.
— Что же тут прятать? — осведомился Лукас. — Форж красив, не обделен умом. Вдобавок к этому проявил вчера героизм и стойкость. Не такого бывшего стыдятся девушки. А может, вся правда в том, что он вовсе не бывший? Могу его понять: парень хочет доказать, что попал в ударную группу по заслугам, чтобы никто не думал, что его приняли только из-за девушки-телепата. Что ж, доказывать больше нечего, можете дальше не скрывать свои отношения.
— Форж мне не бывший! Никогда и ни в каких отношениях он не был моим! — Я понимала, что во весь голос кричу на Лукаса, но мне было плевать. — Все годы на подростковом уровне Форж был без ума от моей лучшей подруги Шанны. Я же в то время прямо-таки помешалась на нем, и сон с ним снился, один и тот же, из раза в раз. — Я пожала плечами. — Форж не знал об этом, да и сейчас не знает. Просто мне было стыдно рассказывать, а потом, как раз после того как я попала в подразделение, вся одержимость вдруг сошла на нет.
С ослепляющей вспышкой лампы зажглись. В голове Лукаса появилось столько мыслей и на стольких уровнях, что я сбилась со счета. Даже уловить ни одной не смогла, настолько быстро они проносились.
— Прошу прощения за недопонимание, — отозвался он. — Я уволен?
— Уволила бы, но не могу. Ты, конечно, та еще заноза, но незаменимый тактик. Придумаю для тебя другое наказание. — Я потерла лоб. — Знаю, надо было рассказать обо всем еще на Футуре, но я постоянно придумывала себе отговорки. Мне кажется, эта одержимость как-то останавливала меня, мешала о ней рассказывать. — Я снова пожала плечами. — Сейчас странная реакция на Форжа прошла, и он просто старый знакомый. Я давно хотела тебе о нем рассказать, Лукас, но в кое в чем ты прав. Форж опасался, что все подумают, будто его взяли в группу только из-за того, что он любимчик телепата. Я пообещала молчать до тех пор, пока он не укрепится на своем месте.
— По-моему, на последней вылазке он добился своего. Расскажи-ка поподробнее про эту странную реакцию на Форжа.
Лукас уже оправился. Он испытал жгучую обиду и ревность, осмыслил мое объяснение, привел в порядок свои чувства, попросил прощения и приступил к профессиональной оценке ситуации. Нормальному человеку потребовалось бы несколько дней, чтобы пережить всю эту гамму эмоций. У Лукаса дело заняло пару минут. Невероятно.
И я все рассказала. Про то, как перешла на подростковый уровень, как впервые встретилась с Форжем, как мы гуляли в парке в моем без конца повторяющемся сне, и про навязчивое желание его порадовать. По мере рассказа Лукас все больше хмурился.
— Это не обычная подростковая влюбленность, — заявил он.
— Знаю. Даже тогда, на подростковом уровне, я понимала, что это увлечение выходит за рамки нормального. Сейчас-то я в них неплохо разбираюсь. Многие из подразделения пережили влюбленность в прошлом. Ханна, например, втрескалась сейчас в… Проехали, в общем. А еще на меня запала половина ударной группы.
— Фантазируют героическое спасение своего прекрасного телепата от неминуемой гибели? — ухмыльнулся Лукас.
Я засмеялась.
— Никакая я не прекрасная, но ты прав. Они сильно приукрашивают мою внешность, да и свою иногда тоже. Короче, суть в том, что теперь я неплохой специалист по части влюбленностей, и моя зацикленность на Форже совсем сюда не вписывается.
— Согласен. — Разум Лукаса по-прежнему корпел над возникшей задачей, и его порывистая речь проникла даже в мысли. — Пока никаких идей. Повторись что, особенно сон, тут же сообщай мне.
— Сейчас это выглядит как-то глупо. Развела панику на ровном месте.
— Категорически неверно, Эмбер. Все, что так сильно воздействует на телепата, должно быть принято всерьез. Ты крайне важна Улью. И ты крайне важна мне. — Лукас на мгновение смолк. — Эмбер, не надо стесняться рассказывать мне о том, что случилось с тобой на подростковом уровне. Я сам провел там худшие дни своей жизни. Социальный интроверт, борющийся за выживание и отвергнутый сверстниками — вот кем я был. В итоге меня более-менее приняли, когда я начал изображать из себя шута.
— Неужели паясничество освободило тебя от насмешек? Вот как тебе удалось стать во всем открытым?
— Паясничество плюс время, проведенное в подразделении Кита. Он дразнил людей, угрожая выдать их секреты всему подразделению. Я
