Я нашла взглядом старого друга:
— Форж, можешь заняться Шанной? Добейся, чтобы она поняла: я не шучу.
Он отделился от группы ударников. Похоже, до сих пор Шанна его не замечала, хотя, конечно, Форжа было сложно узнать: спасая Илая, он весь вымок и вымазался. Теперь же она удивилась:
— Форж, ты тоже на первом уровне?
Он молча кивнул.
Шанна секунду поколебалась, переваривая информацию, а потом её лицо озарилось приветливой улыбкой:
— Чудесно, что мы снова встретились! Сможем поболтать о старых временах и о планах на будущее.
Форж дёрнулся, как от боли:
— Шанна, у нас нет общего будущего. В прошлый раз ты ясно дала мне это понять. Я перестал подходить тебе так же, как старая одежда и побрякушки, которые ты носила на пятидесятом.
— Я пожалела о сказанном, как только ты ушёл. Нам было хорошо вместе на подростковом уровне, может быть не хуже и сейчас.
Форж на секунду закатил глаза:
— Я думал, мы хорошо ладили на подростковом уровне, но сейчас понял, что был наивным глупцом. — Он обернулся ко мне: — Эмбер, можешь поручить Шанну кому-нибудь другому?
— Как хочешь. — Я кивнула Кейдену.
— Форж, ты же не можешь всерьёз так думать! Помнишь, как… — Речь Шанны оборвалась, когда Кейден потащил её прочь, крепко схватив за руки.
Всю перепалку мои родители с изумлением разглядывали настенную живопись Софии — моё выступление в парке, — сейчас же с надеждой посмотрели на меня. Грегас от возбуждения чуть не подпрыгивал. Я помахала им рукой:
— Дайте мне минутку, я должна кое-что проверить.
Я повернулась к Меган:
— Как Илай?
— В руках лучших специалистов, но они говорят, что у него будет больше шансов, если ампутировать ногу. — Меган выразительно посмотрела на меня. — Илай без сознания, поэтому его они спросить не могут.
Я не сразу поняла, на что она намекает. Илай сейчас не мог ответить сам. Я месяцами читала его мысли и знала его лучше, чем кто-либо когда-нибудь узнает, поэтому за него должна ответить я. Среди ребят-ударников были те, кто приспособились бы, перешли на другую работу, но Илай…
Я не хотела рисковать Илаем, но должна была ответить за него, а не за себя:
— Илай предпочёл бы избежать ампутации.
Я потёрла глаза грязной рукой. Мне пришлось столкнуться с тем, чего я больше всего боялась: член моей команды, моей семьи, умирает.
— Эмбер, ты сделала всё возможное, ты оставалась с ним, — тихо сказала Меган.
При моих родителях она не смела упоминать телепатию, но я знала, о чем речь. Я оставалась в голове Илая, когда он был в опасности. Оставалась с ним, несмотря на боль. Говорила остальным, что с ним происходит, давая возможность вести операцию.
— Илай знал, что рискует, выходя из укрытия, — добавил Адика. — И хорошо справился, хотя, стреляй он точнее, было бы лучше. Если парень выживет, его ждёт много тренировок по стрельбе.
Мне оставалось только верить тому, что врачи сделают для Илая всё возможное, и проследить, чтобы мы поймали того, кто в него стрелял.
— Проверка обстановки. Оборона Улья уже усилила охрану побережья?
Николь кивнула:
— Организация Объединённых Ульев немедленно сделала запрос по поводу повышенной активности военных на нашей границе. Оборона Улья ответила, что манёвры проводятся по необходимости, на время сбора доказательств нарушения нашей территории другим ульем, формальную жалобу на которое мы собираемся подать. Только что прибыло несколько самолётов ООУ для мониторинга ситуации.
Адика рассмеялся:
— Это свяжет руки Генексу. Они не посмеют выслать самолёт за Элденом прямо под носом ООУ.
— Значит, Элдену точно не удастся сбежать. Нам только остаётся дождаться его появления.
— Органы безопасности уже в полной готовности, хотя раньше, чем через три дня, ему сюда никак не добраться, — сказал Лукас.
— Хорошо.
Я наконец повернулась к своим родным:
— Вы, наверное, уже поняли, что я руковожу не исследовательским подразделением. На самом деле это подразделение безопасности, и мы в разгаре операции по обезвреживанию агента другого улья. Так как не исключено, что он попытается взять вас в заложники, вы побудете здесь, пока угроза не минует.
— Вражеские агенты! Верхотура, Эмбер! — ахнул Грегас.
— Операция строго засекречена, поэтому жизненно важно, чтобы вы сохранили всё в тайне.
Родители торжественно кивнули. Я знала, что им можно доверить секреты улья, и беспокоилась только за брата:
— Грегас, ты понял?
Он торопливо кивнул:
— Эмбер, когда я пройду Лотерею, ты возьмёшь меня к себе на работу?
Я не знала, что ответить, но вперёд выступил Лукас:
— Это возможно, Грегас, но только если ты будешь молчать обо всём, что увидел. В подразделения безопасности не принимают тех, кто нарушил секретность.
Грегас немедленно принял послушный и сдержанный вид — прям образцовый будущий член команды секретного подразделения.
Лукас обернулся к моим родителям и улыбнулся:
— Вы, возможно, меня помните. Я был у вас в гостях. Просто один из лидеров команды Эмбер.
Он хитро посмотрел на меня, и я почувствовала, что краснею:
— Мама, папа, давно нужно было рассказать вам, но я хотела сделать это при встрече, а не по звонку. Лукас не просто лидер одной из команд, он мой бойфренд и партнёр.
Мои родители с сомнением посмотрели на перепачканного не меньше других Лукаса, на широкую клоунскую улыбку на его лице. Я проверила его голову. За улыбкой скрывалась паника, потому что он знал: мнение родителей для меня важно, и если они не одобрят наши отношения, нас ждут большие проблемы.
Зря беспокоился. Лукас первого уровня, как и я. Родители жили на уровне двадцать семь и всегда очень хорошо сознавали своё место в иерархии. Дни, когда они могли читать мне нотации по поводу беспорядка, ушли навсегда. Теперь их дочь была на первом уровне, всегда права, всегда безупречна. Они и помыслить не могли о том, чтобы возражать против наших отношений.
И это меня расстроило. Я почему-то почувствовала себя одинокой и покинутой, хотя, конечно, напрасно. Родители больше не будут мне ничего советовать, но волнуются обо мне ничуть не меньше, чем прежде.
Я взяла Лукаса под руку:
— После Лотереи мне пришлось справляться со многими трудностями, и Лукас всегда был рядом, помогал и поддерживал.
Родители снова кивнули, явно лишившись дара речи перед толпой высокопоставленных членов улья. Я сжалилась над ними:
— Николь организует вам временное жильё. Мне же надо пойти наконец умыться.
Мама только выразительно посмотрела на мою грязную одежду и произнесла самое критическое за последнее время высказывание в мой адрес:
— Да, я вижу.
Николь увела моих родных, а мы с Лукасом вошли в квартиру — прежде мою, а теперь нашу. Наконец-то мы могли принять душ, поесть то, что любим, а потом улечься в удобстве настоящего спального поля.
Я неимоверно устала,
