Эрика была напугана не меньше.
— Геральт, — сдавленно проговорила она. — Я никогда не видела Арда таким. Никогда.
— Я скоро вернусь, — пообещал ведьмак, исчезая во тьме дверного проема.
Он вернулся совсем скоро, держа в руках уродливый треугольный стилет, выданный Хозяйками, но не застал ни Эрики, ни собаки. Ни детей.
***
Лодка под парусом легко покачивалась на волнах. На небо медленно наползали свинцовые тучи, брюхами цепляясь за верхушки деревьев.
— Гневко, ты первый, — Эрика подтолкнула кареглазого мальчишку к обшарпанному борту. Тот послушно залез в лодку, немного замочив ноги в прохудившихся лаптях. - Оля, теперь ты.
— А как же бабушка? — Яся шмыгнула носом. — И бабушкин суп со шкварками? Я такая голодная!
— Это легко исправить, — Эрика нервно обернулась. Лес темнел, шелестел ветвями на усиливающемся ветру. — Здесь у меня полно еды. Вон там, в корзинке.
Гневко тотчас же открыл плетеную крышку и ахнул: на этот раз Эрика позаботилась о том, чтобы припасов у них с Геральтом было вдосталь. Хлеб с ветчиной, жареная курица, печеные яблоки и маковый сладкий рулет. Мальчишка вцепился в булку так, словно отродясь ничего подобного не ел.
— И мне, и мне! — Карола, самая тихая и спокойная девочка, бросилась к лодке вместе с Ясей. Последним на борт попал веснушчатый голубоглазый Арен, тот, что дружил с Ивасиком.
Сам прибожек выглядывал из-за дерева, моргая своими совиными глазами.
— Передай бабушке, что с детьми все будет хорошо, — Эрика махнула прибожку рукой. — А Геральту — чтобы не волновался и делал то, что должен.
— Можешь сама мне сказать, что это я должен, — ведьмак показался из-за кустов, и, судя по выражению его лица, шутить был не настроен.
— Ты ищешь Цири, — прищурилась девушка. — И так увлекся процессом, что отказываешься замечать очевидное. Важна только она, верно? Все остальные - так, досадные помехи, отвлекающие от важной миссии.
— Я вроде на рыцаря в сияющих доспехах не похож, — развел руками Геральт, вздернув по-волчьи губу. — И что же я отказываюсь замечать?
Дети опустошали корзинку, добравшись до крынки с молоком и банки с медом.
— Тропинка Сладостей, — быстро заговорила девушка, не позволяя ведьмаку перебивать, — фигурирует в очень плохой сказке, Геральт. Дети, которых отводили в лес, шли по тропинке и приходили к пряничному домику, где их поджидала ведьма. Ведьма, которая ела детей. Но даже если я ошибаюсь, то все равно детям не место на болотах в компании свихнувшейся старушки и под надзором неких Хозяек. Ты видел их? Говорил с ними? От этих мест веет жутью, Геральт.
— Говорил, — ведьмак. Эрика уже раскрыла рот, чтобы продолжить убеждать Геральта в правильности своего поступка, но он быстро принял верное решение. — Садись в лодку, погода портится. Да шевелись уже!
Геральт оттолкнул посудину от берега. Ветер, поднявшийся над озером, не был попутным, напротив, он дул в сторону болот, словно нарочно заставляя лодчонку причалить обратно к берегу. Дети облепили собаку, прижались к ней, перемазанные медом и хлебными крошками. Ивасик помахал рукой и скрылся в лесу. Геральт запрыгнул в лодку, видя, как ветер разворачивает суденышко в обратную сторону, убрал парус и налег на весла.
Небо темнело. Далеко над горизонтом полыхнули зарницы. Волны с плеском бились о борт, лодка то и дело накренялась, перегруженная, черпая воду через край. Эрика с ужасом смотрела в холодную темную глубину озера, туда, где плавают смердящие тухлой рыбой утопцы, где растут склизкие водоросли, ил и тина, но ни минуты не сомневалась в том, что поступила правильно, забрав детей с болот.
***
— Лямки это, — меланхолично произнес рыбак, вытаскивая на берег свою лодку. — Вы что же, заблудились? Откуда будете?
— Из Залипья, — ведьмак не собирался посвящать в свои планы первого встречного. Он выпрыгнул из суденышка, и принялся высаживать подозрительно притихших детей на пристань.
— Кум у меня в Залипье, — рыбак помог привязать ведьмачий парусник к швартовочной тумбе. — Для прогулок вы плохой день выбрали, буря идет. Большая буря.
— Вот потому и сошли на берег, — терпеливо сказал Геральт, забирая из лодки опустевшую корзину. — Корчма тут есть?
— Нету, милсдарь, — развел руками рыбак. — Но могу приютить вашу семью на ночь, пока буря не утихнет. Угостить вас нечем, но хоть крыша над головой будет.
— Премного благодарны, — ведьмак поглядел на чернеющее небо, на грозу, двигающуюся со стороны Кривоуховых топей, и почему-то принялся отвязывать лодку. — Мне нужно в Штейгеры. Закончить кое-какое дело. Вы тут будете в безопасности, а к утру я вернусь.
— Очень сомневаюсь насчет безопасности, — тихо, чтобы не слышал рыбак, произнесла Эрика. — Я отведу детей во Вроницы. Заодно скажу барону, что мы нашли Анну.
— Хорошо, — немного подумав, согласился ведьмак. — Береги себя.
— И ты, — кивнула девушка, обнимая обеими руками столпившихся вокруг нее детей.
***
Каких только чудес не видывал Велен, каких страховидл не скрывали его леса, какой древней волшбы не чуяли его болота, но собака размером с осла, запряженная в телегу, на которой сидели пятеро детей, жителям Велена покамест не встречалась. Оттого они прыскали в стороны, как мыши из разворошенного гнезда, поминали богов и Хозяек, и спешили убраться с дороги.
И когда впереди показались высокие башни из красного кирпича, Эрика с облегчением вздохнула. Это был, хоть и маленький, но относительно безопасный островок среди Ничейной Земли, именуемой Веленом.
Солдаты у моста поздоровались, на всякий случай протерев глаза — не снится ли им запряженная в телегу собака. А повозка тем временем прокатилась по прогнившему мосту и въехала в распахнутые ворота замка Вроницы.
— Ну все, дальше пешком, — Эрика распрягла Арда, который, даром что полдня тащил немаленький груз, тут же весело затрусил в сторону замка.
— А кто тут живет? — Гневко с любопытством разглядывал окрестности. — Король?
— Барон, — улыбнулась девушка.
Филип Стенгер был обескуражен. Он переводил взгляд с одного ребенка на другого, словно силился выискать в их лицах знакомые черты.
— Так ты говоришь, эти вот сопляки и моя Анеттка жили на болотах? — барон навис над Эрикой, огромный и растерянный.
— Говорю, — медленно кивнула девушка. — Ты приютишь их?
— Отчего бы нет, — пожал плечами барон. — Раз собственная дочь не хочет меня знать, то пусть хоть сироты вырастут в сытости и тепле.
