— Вам не кажется диким поклоняться чьим-то мощам? — Эрика решительно захлопнула книгу и подняла глаза на атамана. — Религии, основанные на артефактах, поразительно живучи. Неужели кто-то всерьез верит, что поцеловав косточку пророка, тщательно отмытую от экскрементов ящера, обретет счастье?
— Ради обретения счастья люди способны и на большее, — усмехнулся фон Эверек. — На куда более глупые поступки.
Порывом ветра рвануло створку, свеча полыхнула и погасла. Через окно проникал слабый свет факелов, но его хватало лишь на то, чтобы выделить квадрат окна в проеме стены. Эрика вжалась в кресло, чувствуя, как по ногам пробежал холодок сквозь толстую замшу штанов и плотную кожу сапог.
— Вы боитесь меня или темноты? — насмешливо поинтересовался атаман, не спеша зажигать свечу.
— Вас в темноте, — осторожно ответила Эрика, вглядываясь в кромешную тьму напротив.
Под сапогами Ольгерда протяжно скрипнул паркет.
— Вы хотите меня о чем-то спросить, — прохладно произнес атаман. — И не решаетесь. Спрашивайте, я не кусаюсь. Самое страшное, что я могу сделать, это не ответить на ваш вопрос.
— Нет уж, — нервно рассмеялась Эрика. — Ничего я не буду спрашивать. Чем меньше знает партизан, тем меньше выдаст он врагу. Пусть ваши секреты останутся при вас.
— Теперь я вынужден настаивать, — судя по тону, атаман тоже улыбался.
— Ну хорошо, — девушка сдалась. — Ваша манера боя. Это какое-то колдовство?
— Нет, — Ольгерд больше не смеялся. — Это тьма. Когда ты долго смотришь во тьму, тьма начинает смотреть в тебя. А потом и из тебя.
На дворе послышался громкий лай и топот копыт.
— А вот и дружина, — атаман высек искру огнивом — не пальцами, как это делали Геральт или Йеннифер. — Можете взять отсюда любую книгу. Все равно хозяевам они больше не понадобятся.
***
Компания подобралась разношерстная, но в то же время подозрительно однообразная, как будто каждый из присутствующих в гостиной захаживал в одну и ту же цирюльню и заказывал одежду у одного и того же бронника. Особенно впечатлила Эрику татуированная девица с длинной и толстой русой косой — она все время несла уморительную похабщину, сохраняя при этом наивный и чистый взгляд ясных голубых глаз. Вместе с дружиной приехали слуги, и вскоре из кухни начал доноситься аромат жареной баранины и запеченных сазанов, которых давеча наловил в Понтаре пан Зенд. Мертвый дом ожил. Кругом горели свечи, отовсюду доносились хохот, пение, топот множества ног и плеск вина — Эрика готова была спорить, что такого разгула поместье не видывало при старых хозяевах. Они с Ардом примостились в уголке, подальше от толпы. Кресло в цветочек оказалось мягким и уютным, и Эрику едва не сморило после бессонной ночи: сначала они допоздна беседовали с Ольгердом в библиотеке, потом ей пришлось знакомиться с дружиной, а под утро Адель решила, что для разговоров по душам это самое подходящее время. Эрика, не желая обижать новую знакомую, добросовестно выслушала излияния разбойницы, и уснула лишь тогда, когда солнце заглянуло в окно.
— Говорят, в ночь Саовины вся нечисть выползает из нор, — к ней беззастенчиво подкатил изрядно поддатый пан Богатырович и облокотился на спинку кресла. — Вам не страшно, милсдарыня?
— А чего вас бояться? — прохладно ответила Эрика. — Как из норы выползли, так и обратно заползете, сударь.
С минуту черноусый разбойник силился осмыслить услышанное, а когда наконец понял, то цокнул языком и головой покачал:
— Нам с вами есть-пить, кровь проливать, а вы!
— Вы меня, сударь, давеча грозились в бочке засолить, так что не обессудьте, — Эрика пожала плечами и закинула ногу на ногу.
— Борзеешь, девка! — вспыхнул пьяница, нависнув над Эрикой. Но Ард взвился и щелкнул зубами у самого сизого носа наглеца, дав понять, что шутить не настроен. — Тьфу ты, провались, зараза!— Богатырович отшатнулся и едва удержался на ногах.
Компания сопроводила это действо дружным хохотом, кто-то даже захлопал в ладоши.
— Я же говорила, — томно протянула Адель, — что лапонька у нас с норовом.
— А без псины своей и не можешь ничего, да? — униженный разбойник был не на шутку взбешен. — У нас все равны, так может, на саблях поговорим?
В гостиной наступила тишина. Только слышно было, как звякает посуда на кухне да потрескивает в очаге огонь.
— Отчего бы и нет, — медленно проговорила Эрика, в упор глядя на Богатыровича. — Вот только бой будет неравный — вы, сударь, пьяны, а я нет.
— Эгей! Ну-ка, расставь столы! — первой подхватилась Эржбета. — Пан Богатырович хоть и забияка, но рубака отменный. Поглядим, какова в бою наша новая подруга.
Отступать было поздно. Эрика вывела Арда на двор, хоть тот и упирался, и косился недобро на черноусого пьяницу, и вернулась в гостиную, разминая плечи и кисти рук. Будет обидно, если ее убьет на глупой дуэли бандит с большой дороги, но не в ее правилах было избегать трудностей и увиливать от проблем.
Пан Богатырович уже обнажил саблю и оскалился, как цепной пес на чужака. Его взгляд из-под густых бровей ничего хорошего не предвещал. Эрика ухмыльнулась на одну сторону, и быстро — помирать, так с музыкой! — вспрыгнула на лавку, на ходу выхватив оружие. Такого маневра разбойник не ожидал, и не сразу сумел развернуться в нужную сторону. Девушка тем временем, пробежав по длинной лавке, оказалась слева от противника, и нанесла легкий пробный удар. Но пан Богатырович был то ли не так прост, то ли не так пьян, как хотел казаться. Он отбил удар не глядя, с такой силищей, что у Эрики задрожала и заныла кисть, а сабля едва удержалась в руке. Следующий удар разбойник нанес сразу же, и видно было, что бьет не в полную силу, так, забавляется, хочет проучить. Эрика отступила, но уперлась спиной в деревянную колонну, одну из тех, что поддерживали лестницу на второй этаж. Сабля пана Богатыровича обрушилась прямо ей на голову, но реакция Эрику не подвела: она ловко увернулась, получив вместо сабельного удара гору щепок в лицо. Ведьмак говорил когда-то, что гнев — плохой союзник в бою, но наверняка это правило касалось только ведьмаков. Эрика почувствовала, как в груди поднимается горячая волна злости и решимости. Отбив очередной удар, она извернулась похлеще ужа, перехватила оружие в левую руку, и, пока противник пытался разгадать тактику, со всей силы треснула его
