Поттер еще какое-то время держал однокурсника на весу и пытался выявить хоть какой-то подвох в словах мужчины, а затем мучительно медленно отпустил и виновато потупился.
— Спасибо, — ровно бросил Малфой, из принципа поправил воротник и снова уверенно зашагал вперед. Он так и не удосужился обернуться, чтобы проверить — идет ли за ним нервный папаша.
Гарри и правда шел; сердце тяжелым камнем оттягивало грудь, руки сами по себе нервно сжимались в кулаки, а ногти с силой впивались в кожу ладоней, оставляя кровавые полумесяцы. Кровь неприятно била в висках, адреналин заставлял мужчину время от времени срываться на бег и обгонять напряженного Малфоя, пока последний жестко не отдергивал его за запястье. Проклятое воображение подкидывало молодому человеку самые дикие и невообразимые картинки, но Поттер настойчиво гнал их от себя. Наконец спустя неимоверно долгую минуту, которая показалась волшебнику вечностью, Малфой остановился у палаты и, коротко кивнув, вошел первым.
Тошнотворно белый тут же резанул по зрению, а запах медикаментов и зелий ударил в нос. Эхо шагов отскакивало от стен резиновым мячиком и с «громким криком» выбежало в коридор через все еще открытую дверь. Несмотря на то, что в палате было довольно-таки тепло, Поттер все равно зябко передернул плечами и сильнее закутался в тонкую мантию. Казалось, продрогли даже кости. Малфой в который раз за этот бесконечный день наградил волшебника взбешенным взглядом, который почти говорил: «Аврор, ты чертов истощенный идиот, которого я убью сразу после того, как ты выйдешь из палаты, обещаю!» Гарри откупился кривоватой улыбкой и нервным передергиванием плечей. Драко визуально ткнул себя пальцами в глаза, а затем перевел их на волшебника — я за тобой слежу! — отошел в сторону и, напряженный, замер напротив трех детских колыбелей, у стены.
Койка Джинни Уизли-Поттер стояла чуть в отдалении и примыкала к специальному, судя по всему, маггловскому устройству в стене, которое показывало ее состояние. На небольшом экранчике зауныло мигали какие-то непонятные показатели и ровной ниткой билось сердце. Сама женщина, бледная и истощенная, больше походила на живой труп. Синеватая кожа жутко обтягивала кости, подчеркивая неестественную худобу и сильное магическое истощение. От бескровных губ мелкими кусочками отшелушивалась кожа, под закрытыми, нервно трепещущими веками залегли огромные темные круги, скулы очертились слишком резко, а некогда яркие рыжие волосы превратились в тусклую паклю, разметавшуюся по подушке. Гарри мысленно ужаснулся с трудом переборол в себе желание скривиться — сейчас его жена как никогда походила на интерфеналов, на которых маг насмотрелся во время работы. Он медленно двинулся в сторону кровати, осторожно присел на стул, но, впрочем, быстро вскочил на ноги. Все еще борясь с неприязнью, молодой человек огладил кончиками пальцев выцветшие локоны и мягко сжал в руках крохотную, абсолютно холодную ладошку женщины. Прикоснуться губами к коже почти что трупа было целым испытанием, но он смог и даже почувствовал некое облегчение, когда благодарность пересилила неприятный осадок после обмана Джинни и ее зелья. Он слабо улыбнулся и осторожно положил чужую руку поверх белой простыни, а затем неуверенно, как-то совсем робко двинулся к первой колыбельке. Вполне объяснимый, но несколько неясный страх сковал тело мужчины, но он все же сделал первый неуверенный шаг, а затем еще и еще, пока наконец не замер.
Дочь, маленькая, чуть сморщенная, но уже вымытая от крови, завернутая в пеленку и бережно укутанная в теплое одеяло, уже была похожа на его мать. Слишком много черт Лили Поттер угадывалось в крошке в забавном чепчике. Гарри был почти уверен, что под тканью были скрыты пока еще жиденькие огненно-рыжие волосы. Мандраж отступил, а сердце наконец завершило свой «марафон», успокаиваясь.
— А ты говорил — не понравится, — нежно улыбнулся Гарри, склонившись над детской кроваткой, не в силах оторвать горящего восторгом и радостью взгляда. Его жилистые руки сами по себе с силой схватили перильца, а корпус едва ли не повис на деревянном бортике. Малышка спала, накормленная стараниями Драко. Палочка плавно скользнула в ладонь, и аврор нацелил ее на свое дитя. — Нарекаю тебя Лили Луна Поттер и объявляю полноценной наследницей своего рода.
Ярко-желтая вспышка сорвалась с кончика магического инструмента в тот момент, когда слова Гарри оборвались. Она, подобно маленькому солнцу приветливо «поцеловала» ребенка в лоб, а затем легко порхнула к груди, сливаясь с телом аккурат там, где билось крохотное сердечко. Малышка забавно сморщила носик, но не проснулась. Гарри страстно хотелось прикоснуться к девочке, но пока что не решился. Он лишь обернулся на Драко и ободряюще улыбнулся, совершенно не обращая внимания на его хмурый вид и сжатую в руках палочку. Молодой человек поправил одеяло и направился к двум другим колыбелькам, замирая между ними. Но одного только взгляда на близнецов — девочку и мальчика — хватило, чтобы испуганно отшатнуться в сторону, а затем снова приблизиться и… умереть глубоко в душе.
Невольно складывалось ощущение, что мужчину затягивало в какую-то неизвестную болотистую трясину. Теперь то Гарри понял, почему Малфой был еще бледнее обычного и выглядел так, словно столкнулся лицом к лицу с самой Смертью. Воздух в какой-то момент превратился в свинец — волшебник отчетливо чувствовал, что не может сделать и жалкого глотка воздуха, задыхается в этой чертовой беспомощности и тонет под мертвым грузом внезапно свалившегося на него… известия. Гортань и легкие резало так, словно истощенный аврор наелся наждачной бумаги; дышать было неимоверно трудно и больно, особенно когда двое оставшихся близнецов обеспокоенно зашевелились в кроватках и почти одновременно открыли глубокие карие глаза. Казалось, мир Гарри рухнул с громким треском. Он ожидал увидеть что угодно, но только не это…
Гарри, конечно, знал, что он проклят, но до рождения близнецов даже не подозревал насколько… Дети, в отличие от старшей сестры, не спали и смотрели на отца с интересом, будто пытаясь вспомнить, где они еще могли видеть этого человека. У девочки уже на первом дне своей жизни была богатая копна кудрявых смоляных волос и жесткие карие глаза, которые, казалось, повидали… многое. Мальчик же смотрел внимательно, почти пронзал отца почти черными очами, словно бы оценивая. Хитрость и легкое коварство уже проскальзывали на дне его зрачков, собственно, как редкие алые искры.
— О Боже… — совсем по-маггловски выдохнул Поттер и, находясь в каком-то тумане, сделал пару шагов назад. — Нет… Не может быть. Этого не может быть… Все, что угодно, только не это… — на глазах аврора невольно выступили слезы, но он упрямо мотнул головой, чтобы согнать их, и со скрипом сжал зубы.
Палочка в его руке лихорадочно
