— Помнишь, я тебе говорил, что мне пришлось в четырнадцать лет начать работать? — я кивнула, подходя ближе к парню, который уже успел отдалиться от меня на некоторое расстояние. — Так вот, где-то в пятнадцать-шестнадцать лет я подрабатывал грузчиком. И так получилось, что в один прекрасный день, — он усмехнулся, — я разгружал фургон с продуктами и переносил тяжелые коробки в какой-то захолустный магазинчик, который расположился в не менее захолустном спальном районе. О, это был на тот момент самым тяжелым днем в моей жизни. Я никогда до такой степени не уставал и не хотел есть.
— Паек не взял с собой? — попыталась подшутить я.
— Хм, если бы. Мы едва концы с концами сводили, и знаешь, денег даже на еду не хватало. Поэтому приходилось по несколько дней питаться какими-то объедками, старым заплесневелым хлебом, посыпанным сверху солью, — лицо Никиты исказила горькая усмешка, а я уже успела мысленно надавать себе по губам за длинный язык.
— Прости, — виновато произнесла я. Мне вообще казалось, что нехватка еды может быть только в какой-нибудь Африке, но никак не здесь, совсем рядом, отчего мне тут же стало стыдно за то, что кто-то живет более чем нормально, а кто-то… как я говорила, просто выживает. Похоже, я и правда, живу в идеализированном мире.
А еще, Никите было всего четырнадцать, а он таскал тяжелые коробки. Совсем ребенок. Кто вообще поимел совесть получать выгоду за детский труд? И где правоохранительные органы были в тот момент? Но я тут же махнула головой: какая милиция, когда Кит сам искал себе работу, чтобы элементарно покупать хотя бы еду. От всех этих мыслей я еще больше возненавидела мир. В нем столько всего прекрасного, но одновременно и ужасного, что хочется презирать даже все то хорошее, что он может дать.
— Да все хорошо, не за что извиняться. Может, я слегка преувеличил.
Никита тепло улыбнулся мне, и в его глазах я увидела переливающуюся синеву, вместо зеленоватой дымки. Чудесное видение.
— Так вот, в тот день я действительно смертельно устал и думал даже, что не доживу до вечера. Серьезно, кошмарный тогда выдался денек. И тут, когда я готов уже был рухнуть на землю без сил, я увидел Лесю.
На секунду я почувствовала неловкость, ведь Никита с какой-то нежностью в голосе произнес имя блондинки. Наверное, это и кольнуло меня где-то в области живота. Я тут же нахмурилась и попыталась спрятать поглубже в шарф свой нос, чтобы парень не смог догадаться о тех противоречивых чувствах, что я только что испытала.
— Она широко улыбалась мне, сверкая своими живыми глазами. Тогда, кстати, у нее были красные волосы. Представь: такая маленькая худощавая девчонка с мальчишеской фигурой и красной шевелюрой — это выглядело действительно забавно! Но знаешь, что меня поразило больше всего? — я мотнула головой, когда Кит посмотрел на меня. — Она несла в руках пакет с неумело нарезанным батоном и огромными кусками колбасы. Я помню, как недоуменно посмотрел на нее, думая, что колбасу она несет дворовым котам. А она взяла и протянула мне пакет, вот так, молча, лишь улыбаясь. — Парень от изумления даже руки в стороны расправил. — Я понимаю, что тебе, наверное, не понятен мой восторг и удивление… Но тогда я даже от родителей не мог услышать добрых слов, не говоря уже о чужих людях. Все злые, жадные, ненавидящие друг друга. И вот капля тепла в сером мире несет мне в пакете бутерброды.
Никита усмехнулся. Опять грустно.
— Так я и познакомился с Лесей.
Я поджала губы, не зная, стоит ли озвучивать свои мысли, боясь, что они могут показаться парню слегка грубыми, но все же:
— Честно сказать, сейчас Леся не выглядит как божий одуванчик, коим ты ее описал.
— Это да… знаешь, ведь тогда она была младше меня буквально на год, совсем еще ребенок. Да и у нее, как и у меня, была куча проблем с семьей. И знаешь, со временем что у меня, что у нее ситуация с родителями не изменилась. Напряжение накапливалось, к нему добавлялись какие-то новые проблемы и вот, во что это вылилось. Но я как-то справился, как видишь. А вот Леся нашла свое утешение в бутылке.
— Мне жаль, — только и произнесла я.
— Все нормально, Май, — снова теплая, успокаивающая улыбка и приближение ко мне ровно на столько, чтобы нас разделял буквально один шаг.
— Ты ее любишь? — выпалила я и тут же прикусила язык, не понимая, зачем задала такой вопрос.
Никита усмехнулся, уставившись взглядом в ботинки, а затем вновь посмотрел на меня и произнес:
— Люблю. Как сестру.
Я кивнула словно бы сама себе и прямо-таки почувствовала облегчение. Девушка — существо странное.
— И между вами всегда были дружеские отношения?
Кит призадумался. На его лице промелькнуло выражение, как бы говорящее: "Стоит говорить или лучше промолчать?". В общем, мне этого хватило для того, чтобы понять: прежде чем стать лучшими друзьями, этих ребят связывали романтические чувства. И словно в подтверждение моим мыслям, Кит снова заговорил, отворачиваясь от меня и продолжая нарезать круги:
— Когда мне стукнуло семнадцать, а ей шестнадцать, мы переспали. Как ни странно, но она была инициатором. — Никита пожал плечами и полез в карман пальто за сигаретами. — Вообще, я считал ее своим первым и единственным другом, как и она… но в один прекрасный день она просто захотела заняться со мной сексом. Я особо не сопротивлялся. Знаешь, гормоны и все такое. — Кит закурил, и клубы сигаретного дыма плавно устремились вверх.
Я вспомнила свой первый раз с Русланом. И… я бы никогда не занялась таким слишком интимным делом с человеком, к которому не чувствовала бы любви. Наверное, я слишком похожа на монашку, но все-таки.
— Мы просто были друзьями, а когда нам обоим хотелось расслабиться, то мы тут же не упускали шанса стянуть с друг друга одежду и предаться утехам. Нас все устраивало. Секс без обязательств. Просто очередная физическая потребность. Но к моим восемнадцати годам такой вот незатейливый уклад начал внушать сомнения. Да и у Леси начали появляться другие парни, с которыми она так же спала. Поэтому наше "развлечение" сошло на нет, и, в принципе, никто из нас не был против. В плане сексуальных потребностей наши пути разделились, думаю, навсегда.
— Весело, что тут скажешь, — удивлялась я.
Никита хмыкнул:
— Знаешь, в жизни у других людей много чего происходит: и хорошего, и плохого и даже такого, от чего волосы дыбом встают. Я жил, погруженный в свой совсем не счастливый, но все же свой мир, а потом чужая жизнь затянула меня в круговорот,
