– Это уж мое дело, – сказала Алиса. – Ну, где там его «покои»?
Девица показала на еще одну красную дверь в дальнем конце длинной комнаты. Перед дверью стоял верзила, хмуро зыркавший на всех, кто к нему приближался, и чрезвычайно сильно походящий на Теодора, охранника Чеширского.
– Могу отсосать за два пенса, – предложила девица вслед Алисе. – Если перепихнуться не хочешь.
Алиса даже представить не могла, что бы это значило, впрочем, была уверена, что ей это не нужно.
– Нет, спасибо.
Девица отстала, бормоча под нос что-то про молокососов. Алисе даже стало интересно, куда бы девчонка вообще спрятала эти два пенса.
Алиса встала перед Тесаком, загораживая собой вид на «бабочек» и дождалась, пока он обратит на нее внимание.
– Алиса, – сказал он, словно только что о ней вспомнил. Его взгляд сосредоточился на ее губах. – Алиса, у меня так долго не было женщины.
Тут она испугалась, что он полезет целоваться, и вся маскировка насмарку. Или того хуже, начнет приставать к другим девушкам или воспользуется одним из здешних щедрых предложений. Она ужаснулась от мысли о том, что Тесак уподобится этим зверям, которым было совершенно наплевать на окружающих.
– Сейчас не время, Тес, – напомнила она.
Она не знала, что еще сказать. Им надо поговорить с Гусеницей. Надо уходить, пока Тесак не совершил непоправимого.
Пока они пробирались через веселящуюся в пьяном угаре толпу, у Алисы промелькнула еще одна жуткая мысль. А вдруг Чеширский направил их сюда, чтобы доказать, что она всего лишь игрушка в мужских руках? Может, он рассчитывал, что Тесак потеряет голову и обойдется с ней так же, как Кролик?
Если это так, то тем более надо отсюда убираться как можно скорее. Тесак бы потом пожалел о том, что натворил, уж в этом она была уверена, сомневаясь лишь в том, что сумела бы его остановить.
Дверь в личные покои Гусеницы находилась за последним помостом. Когда они проходили мимо, «бабочка» прижалась к стеклу и запустила палец себе внутрь. Алиса поспешно отвернулась. Теперь ей ни за что не уснуть спокойно. Может, некоторые и считали, что в этом заведении сплошные чудеса, но для нее оно стало обителью кошмаров.
Тесак на мгновение крепко сжал ее локоть. Она не разобрала, то ли он хотел ее подбодрить, то ли совладать с самим собой.
Охранник у двери окинул их таким же презрительным взглядом, как и обнаженная девица, что приставала к Алисе. Такой же бугай, как и охранник в доме Чеширского. И лицом на него походил.
– Топайте отсюда, – буркнул он.
– А ты и голосом на Теодора похож, – невольно вырвалось у Алисы.
Она вообще не думала, какими словами будет убеждать охранника пропустить их. Охранник удивленно поднял брови, и они почти сошлись на лбу.
– Теодор? Вы знакомы с моим братом?
«О, это многое объясняет, включая то, откуда Чеширский столько знает о Гусенице, а, может, также и о других. Этот тип примечает каждого, кто входит в эту комнату», – подумала Алиса.
– Да, мы с ним у Чеширского познакомились. А тебя как зовут? – невозмутимо продолжала Алиса, словно знакомилась с новым гостем в доме у родителей.
С таким настроем было проще не замечать творящееся за спиной, отрешиться от вида девушек, выставленных напоказ, словно вырезка в лавке мясника. Она не смотрела на Тесака, но надеялась, что он перестал, разинув рот, глазеть по сторонам. Уж лучше пусть будет грозный Тесак, которому ничего не стоит кого-нибудь прикончить, только тронь.
Охранник подозрительно прищурился.
– Теобальд. Вы с Чеширским друзья?
Алиса задумалась, как бы не прогадать с ответом. Нравился ли этому человеку Чеширский или нет? Какой ответ его больше устроит, чтобы он их пропустил?
– Не то чтобы прямо друзья, – объяснила Алиса. – Мы к нему обратились за советом.
– А он посоветовал вам встретиться с Гусеницей, – сделал вывод Теобальд.
Он был явно сообразительней брата.
– Да, – ответила Алиса.
Она решила, что чем меньше говоришь, тем лучше. Пусть Теобальд сам додумывает цель их визита.
– Гусеница не любит, чтобы его беспокоили, когда он развлекает гостей, – сообщил Теобальд. – Хотя сегодня у него особых гостей нет.
Он так и застыл на месте, скрестив руки на груди, и Алиса тоже замерла в ожидании.
– Как вас представить? – наконец вопросил он, подставляя ладонь.
Алиса замешкалась, бессмысленно таращась на нее, но к счастью, Тесак не растерялся – тут же выудил из кармана золотой и вложил Теобальду в руку. У охранника заблестели глаза.
– Передай Гусенице, что меня зовут Николас, – сказал Тесак.
Алисе он имя придумывать не стал, но Теобальду, похоже, хватило золотого, чтобы не вдаваться в такие мелочи. Охранник кивнул и с такой быстротой и ловкостью скрылся за дверью, что Алиса даже не успела заглянуть в комнату.
Только теперь, когда охранник скрылся из виду, Алиса заметила, как сильно бьется сердце и дрожат ноги. Она вдруг испугалась, что Гусеница распознает в ней девушку и посадит за стекло как своих «бабочек».
Без Тесака и тех зелий, что Чеширский подбросил ему в мешок, ей ни за что отсюда не выбраться. Ее маскировка могла сработать только при беглом взгляде.
– Не бойся, – тихонько подбодрил Тесак.
Алиса взглянула на него. Она заметила, что от его прежней рассеянности не осталось и следа, он снова стал похож на того Тесака, каким был с самого побега из больницы. У него часто менялось настроение. Пока они томились в больнице, Алиса и не подозревала, как трудно ей будет справляться с этими переменами. Сидя у себя в палате, она не придавала особого значения его гневным тирадам, метаниям из угла в угол или битью о стены, тем более от действия порошков все ощущения притуплялись.
За стенами больницы мир оказался ярким, резким, полным ненасытных ртов, так и норовивших сожрать с потрохами. Здесь сумасбродства Тесака сносить было нелегко, но не бросать же его.
Они были повязаны любовью, общим долгом и другими чувствами, в которых она никак не могла разобраться.
«Я ведь никогда себя не чувствовала женщиной», – подумала она.
Не женой, исполняющей супружеский долг, наподобие того, что девицы предлагали посетителям этого клуба, а женщиной со взрослыми взглядами на жизнь среди других взрослых людей.
В ее повзрослевшем теле до сих пор оставалась неуверенная шестнадцатилетняя девочка, не знающая, как себя вести. Она любила Тесака, но это была любовь девочки к своему спасителю.
Интересно, а полюбила бы она его, если бы познакомилась с ним на вечеринке в саду или на танцах? А если бы он явился в рубашке с высоким воротником и накрахмаленными, как у ее отца, манжетами, и принялся рассказывать о службе в отцовской юридической конторе?
Стала бы она смеяться при его попытках пошутить, даже неудачных, и ловить сияющими глазами каждый взгляд во время танцев? На мгновение ей даже привиделось, как они вместе кружатся в танце, наряженные
