А она все равно выбирала не его.
Даже когда к шестнадцати годам повзрослел и вымахал выше многих однокурсников, когда к семнадцати раздались вширь плечи, налилось силой и мышцами стройное тело и в облике появилось то, что заставляло почти всех девчонок стрелять взглядами и кидать заискивающие улыбки, произнося его простое имя с каким-то особым выражением.
И вот теперь – восемнадцать.
К этой дате он пришел уже не просто безбашенным троллем, студентом Темного Универа Егором Бертиловым.
Как это громко звучит: великий Морок, держатель дневного права и завесы неведения для людей, сторона новой Конвенции тайного мира! Многие в тайном мире почему-то уверены, что у него такая же резиденция, как у Верховной ведьмы, или же старинный дворец, как у Темнейшего. И что там, в непостижимо прекрасных чертогах, он сидит и перебирает важные бумаги, решая людские судьбы и вращая пальцами невидимые колеса тайного закона. Чертоги у Бертилова действительно были, только совсем не такие, как представлялось остальным.
Тролль полюбил забираться в чужие дома: попросту бродяжничал, появляясь на пороге какой-нибудь квартиры, и обычные люди с чистой душой принимали его за потерянного когда-то родственника. Уж кому-кому, а хозяину дневного права не составляло труда внушить простым людям все что угодно. Каждый в этой семье вдруг ощущал радость, даже если поводов для счастья было совсем немного. Тролля вкусно кормили, и вечера проходили за веселой беседой. Гость отогревался на уютных кухнях, разглядывая синие огоньки газа на плите и представляя, что это его семья.
А к полуночи исчезал, оставляя после себя только смутное воспоминание.
По ночам Егор забирался на крыши и лежал там без сна, разглядывая летние звезды да и весь мир заодно. Он видел, как оплетает весь мир паутина завесы. Стоит только порваться одной нити, где человек увидел хотя бы краешек тайного, как тут же брешь затягивается, будто невидимые силы ткут эту пелену и днем и ночью. Он же – лишь наблюдатель, пока и понятия не имеющий, как во все это можно вмешиваться…
Но сейчас главным было другое.
Главным было то, что он сидел на полу в тамбуре летящего во весь опор поезда и вытягивал босые ноги в открытую дверь, окуная ступни в горячий летний ветер.
– Молодой человек, это запрещено! – верещал голос проводницы откуда-то из недр вагона. – Категорически! Немедленно…
– Да вы наружу посмотрите! – веселился Егор, обнимая за плечи девушку, сидящую рядом. – А вот это вот разве можно?!
В ответ он услышал только невнятное восклицание, потому что категорически нельзя было буквально все, что происходило вокруг.
Поезд, стуча колесами, несся по рельсам в летних лесах и полях, а по щекам вместе с теплым ветром хлестал снег. Снег был такой нереальный и сумасшедший, мягкий и уютный, и он совсем не мешал жаркому солнцу и не таял, а заполнял цветущие поля мягкими сугробами, бежал струистой поземкой вдоль железнодорожной щебенчатой насыпи.
– Владка, это мое извинение за парк перед ведьмой! – прокричал Егор соседке в ухо. – Она теперь боится лета, я ее тогда сильно напугал! Но она помогла, она реально подсказала такую штуку, до которой я бы в жизни не додумался, и теперь… – Тролль поднял над головой сжатые кулаки и потряс ими в избытке эмоций. – Так я ей говорю – прости, типа, я лето могу и зимним сделать…
– По-моему, ты перестарался. – Та, что сидела рядом с ним, вытянула руку в трепещущем от ветра рукаве легкой блузки, указывая на конец вагона.
Там кто-то отчаянно жестикулировал и что-то кричал, но голос относило ветром.
– По-моему, теперь бедная ведьма будет бояться и зимы тоже! – упрекнула его спутница. – А ведь в поезде есть и обычные люди, ты же их пугаешь…
– Они спят, а проснутся, когда доедем! Владка, почему ты постоянно на меня наезжаешь?! – как нашкодивший мальчишка, возмутился Егор, тараща зеленые глаза и возмущенно звеня серьгой в ухе. – Воспитывает меня, а мне сегодня восемнадцать, кстати! Эй, народ, сюда…
Последний возглас был обращен к неопознанному летающему объекту, который совершил вираж с высоты бескрайнего неба и теперь стремительно приближался к поезду.
– Эй, крылатые! – Егор замахал руками, увидав компанию валькеров. Длинные дреды летучих парней развевались на ветру, в синих глазах мелькали восторг и легкая озадаченность одновременно. – А где то, чего я просил? Чего тормозим-то?
– Ща все будет, – успокоил его крылатый валькер, щурясь от летящего в глаза снега. – Знаешь, Бертилыч, нам за такое Темный Департамент шею намылит. Уж очень палимся среди людей, как бы твое дневное право по швам не треснуло…
– Треснет – заштопаем! – рявком радостной гориллы проорал им Бертилов. – Вы Ацкие или кто? Когда будет еще такой шанс повеселиться, чуваки?..
Это действительно были Ацкие. Даже без главного хулигана Димки многочисленная банда крылатых братьев повеселиться была совсем не прочь. Причем прямо на лету, рядом с мчащимся на полной скорости поездом.
Четверо держали за углы большой красный ковер, на котором с трудом балансировали стол и стул. На стуле сидела бледная женщина с шелковой перевязью на нарядно-деловом синем костюмчике. Она протяжно визжала, озираясь по сторонам с совершенно ошалевшим видом, но не забывала при этом придерживать ладонями бумаги на столе.
– И-и-и!!! – Женщина издавала пронзительный мышиный писк, и очки скакали у нее на носу, как лошадь через препятствия. – Хулиганье… Дроны! Беспредел! Обратно верните… Полиция-я-я!!!
– Как – обратно?! – Егор поднялся, качаясь на ногах и держась за поручень в тамбуре. – Как это – обратно?? Я занимал очередь три года назад! Посмотрите в своих списках, что за бардак у вас, а?
– Боже ты мой! – сдали нервы у летящей гостьи на ковре. – Да что ж это такое творится сегодня? Я в ЗАГСе работала всю жизнь, но на полеты не подписывалась… Паспорта! Паспорта дайте! Зарегистрирую, только обратно меня верните, ироды… Зарегистрирую и уволюсь…
– Чё, паспорт? Блин, ведь был же… – Егор озадаченно полез в задний карман джинсов, где таилось немало тайн и сюрпризов.
В рвущийся мимо ветер полетели обертки от конфет, обрывки конспектов, огрызки карандашей и даже что-то визгучее и крохотное, что кануло в улетевшем порыве ветра, кувыркаясь и проклиная свою жизнь и паршивого тролля.
Наконец-то отыскался в кармане джинсов и полученный когда-то Егором документ, захватывающую процедуру получения которого он прошел вместе с Гильсом еще во времена перемирия со светлыми магами.
– Во, держите!
Один из валькеров выхватил из рук Бертилова мятую бордовую книжечку и передал пленнице на ковре.
– Егор… Степанович… Бертилов! – дрожащими руками держа то, что перенесло сотни стирок и скалилось мутной фотографией, провизжала работница ЗАГСа. – Так… Вам уже есть восемнадцать лет? О,
