– «„Добровольное согласие на вечные муки“. Заполняется проклятым. ЕАГХ/И». – Кабал выпрямился. – Узнаю руку Артура Трабшоу.
– Ты абсолютно прав, – отвечал Маленький Старикашка. – Сто форм должны быть полностью заполнены и сданы чуть меньше чем за год. Ну как, готов, Иоганн? Сдюжишь? – он передал коробку.
Некромант взвесил ее в руке и огляделся.
– Не уверен. Я согласился на это пари, полагая, что в моем распоряжении будет «Цирк раздора». И что я вижу? Лавка старьевщика на колесиках. Передай Сатане: не будет цирка – не будет сделки.
– Нет цирка? Нет цирка?! Да вот же он! Вагоны на ходу. Величайшее шоу на земле! Используй воображение, не скупись!
– Воображение? Да мне придется наесться галлюциногенных грибов, чтобы поверить, будто этот хлам некогда был величайшим шоу на планете.
Маленький Старикашка слез с ящика, подошел к дальней стене. Он тряс головой и бормотал что-то про современную молодежь. У стены стояли широкие деревянные панели, наполовину закрытые брезентом. Убогим театральным жестом Старикашка стянул брезент, и взору некроманта предстали вывески – пошарпанные, с облупившейся краской, но все же вывески.
– Вот, пожалуйте. Твои представления. «Подходите! Смотрите! С таинственного Востока! Загадочная Клеопатра! Три тысячи лет в гробнице, но она до сих пор остается первой красавицей в мире!» Ну как тебе? А это что такое? «Любуйтесь! Мальчик с лицом летучей мыши! Прямиком из самых мрачных джунглей!» У-у-ух! Страшно, да?
– От одного обилия восклицательных знаков сердце в пятки уходит.
– Так принято. «Дивитесь! Девочка – блин!» Что-то тут не так. – Старикашка провел пальцем по расслоившейся краске. – Здесь явно должно быть: «Девочка – гоблин». А нет, и правда написано: «Девочка – блин». Что ж, это привлечет толпу. – Старикашка уверенно кивнул Кабалу.
Терпение некроманта давно иссякло: он устал слушать чепуху, которую молол Старикашка. Он стоял у открытой двери и смотрел, как Деннис и Дензил ужасно медленно тащатся вдоль путей, хотя его это едва интересовало.
– Ну, конечно, – бросил он через плечо. – Ради такого публика потянется из соседних городов. «Собирайтесь! Подходите! Крупнейшая в мире коллекция допотопных вывесок! Любуйтесь старьем. Изумляйтесь грамматике! Восхитительное шоу! С этим сравнятся лишь волосы в вашем пупке». Придется отбиваться от них палкой.
Маленький Старикашка сощурился и задумался:
– Сарказм, да?
Кабал снова выглянул из вагона и осмотрел Равнины. Какая теперь разница. Все это очередная глупая шутка Сатаны. Какого черта он вообще об этом думает!
– Именно, – ответил некромант. – Сарказм.
Он развернулся и прошествовал к груде вывесок.
– Какой толк во всем этом, если нет работников? И откуда им взяться?
Раздавшийся звук заставил их обоих повернуться к двери. Деннис наконец-то доковылял до вагона и думал, как лучше забраться внутрь, но тут Дензил, которому, к его большой радости, удалось словить ритм и выработать шаг, но который еще не успел оценить все сложности, связанные с необходимостью остановиться, врезался в своего товарища. Оба покатились вниз и исчезли из виду. Спустя мгновение раздались звуки медленных выверенных ударов.
– Ну, по крайней мере, никого достойного, – поправился Кабал. – Если мне не дадут людей, не стоит и пытаться что-либо сделать с этим безобразием под названием цирк. Можешь сразу же забрать контракты.
Маленький Старикашка закудахтал:
– Иоганн, как ты можешь так говорить? Неужели тебе не хочется испытать свои силы? Где твоя жажда приключений?
– Ее легко погасить, если начать делать из меня дурака.
– Но тебе дали людей. Ну, в некотором роде. Оглядись.
Кабал осмотрелся. Он по-прежнему был один в грязном пыльном вагоне, если не считать сомнительной компании Маленького Старикашки.
– Ну смотрю. И вижу только кандидатов на свалку. К чему ты клонишь?
Старикашка вышел в центр вагона и развел руки, указывая на все, что находилось внутри. Подобный театральный жест пришелся бы как нельзя кстати в музыкальной комедии. Легкой музыкальной комедии.
– Вот они – твои люди. Вокруг тебя. – Аватар Сатаны вытащил из ближайшей коробки кость, в которой Кабал тут же узнал бедренную кость человека.
– Вот они – твои монтажники. – Старикашка бросил кость и вытащил из мешка клок волос. – А вот твои зазывалы.
Он положил руку на рулон ткани, прислоненный в углу.
– А вот продавцы в ларьки. Здесь весь твой персонал. Просто включи… – Старикашка постучал по виску, – воображение.
Кабал подошел ближе и обследовал рулон ткани.
– Что ты хочешь сказать? – он внимательно оглядел материал и слишком поздно понял, что это было на самом деле.
– Это же… – сухо произнес некромант, – человеческая кожа.
Ответа не последовало. Кабал обернулся, но Старикашки уже и след простыл.
«Великолепно, – подумал Кабал. – Даже инструкции не оставили».
Некромант вытащил из кармана небольшой черный предмет и нажал кнопку на корпусе – выскочило лезвие. От одного его вида мурашки бежали по коже. Кабал раскатал часть темного рулона и отрезал длинную полоску. После он взял комок волос из мешка, тряпку из бочки и в самую последнюю очередь бедренную кость. Некромант аккуратно примотал волосы к кости при помощи куска тряпки.
– Ткань, кость, прядь волос, – тихо напевал он, оборачивая конструкцию кожей. – Терпеть этого не могу.
Кабал огляделся в поисках свободного места.
– Призываю тебя, – произнес он и швырнул бесформенную массу на пол.
В Аду слегка уменьшился в размерах шар черной крови.
Конструкция развалилась, еще не коснувшись пола. Она ударилась о доски как-то неестественно сильно. Сперва приземлилась кость, замерла и встала вертикально. На нее налетела кожа и принялась плотно обматывать кость, да так, что мгновение спустя стыки были уже незаметны. Кость пошатывалась по мере того, как из нее выстреливали и вытягивались новые кости. Но не успевали они проклюнуться, как их тоже оборачивало кожей. Поверх этого растущего биологического материала примостился клок волос, съехал набок, а затем и вовсе скатился на пол. Снова и снова шевелюра пыталась занять законное место наверху, но каждый раз была обречена падать. Тряпка быстро вращалась вокруг всей конструкции – Кабал не успевал следить за ней, но казалось, что цвет ткани изменился. Теперь у груды костей формировался хребет – каждый отдельный позвонок появлялся на свет с громким хлопком. Когда грудной отдел был полностью закончен, выросли ребра, будто кто-то открыл зонтик, с которого сдуло ткань. Кожа поднималась, словно темная жидкость в стакане, и скрывала внутренности, прежде чем некромант успевал их рассмотреть. Подобно лезвию перочинного ножика, в сторону выскочили руки. Кабал тут же опомнился и спрятал свой складной нож. Продолжая вращаться, тряпка накрывала готовое тело, и там, где она касалась кожи, появлялась одежда. Словно хлеб из тостера, выскочил жутковатый череп с полоумной улыбкой, на которую способны лишь черепа. На него тут же набросилась кожа, поглощая желтовато-белую кость, – так вода обрушивается на камень во время прилива. Она ползла вверх до тех пор, пока не сомкнулась на макушке. Но даже тогда череп продолжал несносно ухмыляться.
Напротив Кабала стоял
