– Как ты смеешь! – Нандус вышел из-за конторки, за которой стоял все это время как судья.
Лоренцо не отступил перед ним.
– Ты хоть представляешь, что чувствуют горожане, у которых есть маленькие дети? Антонио Аполита не единственный исчезнувший ребенок. Пропали еще две маленькие девочки и один мальчик, а после того, что случилось с матерью маленького вора, беднейшие жители Далии наверняка больше не осмеливаются сообщать городской страже о пропаже детей. Я должен остановить это!
– Ты не можешь, Лоренцо. Ты не покаянный человек из леса. Для тебя на небе не появятся три луны. Если ты попытаешься остановить Человека-ворона, то погибнешь.
Нандус увидел в глазах капитана страх, но также и его решимость.
– Значит, быть тому, верховный священник. Я поклялся защищать этот город от всякого зла. Я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как здесь царит оживший кошмар.
– Он не придет к тебе…
– Ко мне – нет. – Лоренцо кивнул. – Но он придет к маленькому сыну моей сестры. Мы заманим Человека-ворона и устроим охоту на него, как на одинокого бродячего волка в горах.
– Ты не сделаешь этого…
– Для меня твои приказы больше не имеют силы, верховный священник. Завтра утром я и мои люди отправимся туда, куда ты велел, но в тот же вечер я задержу Человека-ворона в узком переулке, который ведет вниз от рыбного рынка к гавани. Там ему от нас не уйти.
– Это тебе от него не уйти, Лоренцо. Разве ты не видишь? То, что ты обречен на провал, предсказано сказкой. Ты не подходишь на эту роль…
– Каким бы я был капитаном стражи, если бы даже не попытался защитить свой город? – Маленький человек расправил плечи, но от этого не стал похож на героя. – Сказка – это всего лишь история. Завтра я напишу новую историю. – С этими словами Лоренцо направился к двери и вышел из кабинета, не оглянувшись на священника.
Нандус прислушался к шагам на мраморной лестнице. Такой отчаянной смелости он никогда не ожидал от капитана.
Он подумал о Милане, который ждал внизу. Нандус был уверен, что знает, чего хочет его сын. Конечно же, он снова попросит о жизни герцогини. Это желание Нандус исполнить не мог. Если она будет казнена завтра, Швертвальд потеряет свою лучшую военачальницу. Лига с большей легкостью сможет одержать победу, если герцогиня выйдет из игры.
Нандус вспомнил свой первый раз с Синтией. Он никогда не забудет те дни. Какое счастье быть влюбленным! Он осознавал, какую боль причинял Милану. Нандус посмотрел на бумаги на письменном столе. Карты. Одно письмо от него, и Фелиция будет свободна…
Его взгляд задержался на карте бухты Кракен. Туда должны были прибыть когги с наемниками. Когда советники Лиги составляли план военного похода, Нандусу в голову пришла отличная идея. Местность возле Арборы – Мертвого города, как теперь называли поселение, которое сжег его отец, – была заброшена людьми. Она давала лучшие шансы на то, что высадка небольшой армии останется незамеченной. Теперь же он видел эту ситуацию по-другому. Слишком много сказок о Мертвом городе шепотом рассказывали люди. Историй о беспокойных призраках, бродящих по руинам. Одна особенно ужасная сказка повествовала о том, что Маттео Канали, торговец шелком, жадность которого привела к разрушению города, все еще прятался в своем укрытии, выжидая, пока кто-то из Тормено вернется в Арбору.
Дорога к Кровавому мосту вела прямо мимо развалин Мертвого города. Нандус все еще смутно помнил торговца из его детства. Если он жив, то должен быть стариком. Маттео он не боялся. Скорее, других духов. Нужно было спланировать все так, чтобы армия прошла мимо города среди бела дня.
Так много планов!
А еще нужно было сходить к плотнику, которому он заказал особый стул, а также сделать кое-что…
Нандус потянулся за пером и чернилами. Прежде всего необходимо написать письмо, которое еще больше разозлит капитана Лоренцо.
ДАЛИЯ, ПАЛАЦЦО ТОРМЕНО, УТРО, 17-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ
Милан беспокойно ходил по мозаичной комнате. Пьетро и Луиза наблюдали за ним через открытую дверь кухни, притворяясь, что заняты чисткой овощей и ощипыванием курицы. А Милан думал об убийстве своего отца…
Если он застанет Нандуса врасплох, то, возможно, добьется успеха. Тогда он сможет написать письмо и поставить на нем печать отца, которая хранилась в его кабинете. Письмо с приказом для капитана Лоренцо освободить Фелицию и изгнать ее из города. Это тоже было возможным наказанием для воров, если судьи хотели проявить милосердие.
Но в таком случае его отец вряд ли остался бы в живых. Он наверняка устроил бы безжалостную погоню за Фелицией, а до Швертвальда лежал еще долгий путь.
Прямо перед дверью на кухню Милан остановился, резко развернулся и направился к входной двери. Боль в ногах почти утихла. На нем были мокасины из парусины, которые подарила ему Фелиция.
Фелиция! При каждой мысли о ней все внутри него сжималось. Он спасет ее. Милан украдкой нащупал серебряную трубку под рубашкой. Либо так, либо убрав Нандуса с пути.
Он подошел к входной двери и посмотрел вверх на мраморную лестницу. Придет ли отец? Или же ему следует просто пойти наверх? У него не было оружия.
Милан снова обернулся. Не ускоряя шага, он направился в кухню. Нужно взять нож. Он наверняка сможет отвлечь слуг парой шуток и спрятать один из кухонных ножей в рукаве.
Убить своего отца… Даже после бастонады у него не было таких мыслей. Но Нандус не оставил ему выбора. Неужели отец считает, что он будет бездействовать, пока Фелицию будут убивать?
Милан снова нащупал серебряную трубку. План Нок был лучше. Если все будут считать Фелицию мертвой, она сможет благополучно добраться до Швертвальда. Раинульф, наверное, будет сидеть где-то на крыше и наблюдать за происходящим. Он увидит, как герцогиня восстанет из могилы, и, скорее всего, поверит в чудо. Милан невольно улыбнулся, представив ошеломленное лицо лучника.
– Желаете что-то на обед, господин? – спросила его Луиза, которую, вероятно, воодушевила улыбка Милана, и она решила прервать его молчание и бесконечное хождение.
– Курица выглядит хорошо.
Он вошел в кухню. У Пьетро между ногами стояла корзина, в которую он собирал ощипанные перья. Старик сидел рядом с огнем, прислушиваясь к тихому бульканью в почерневшем от копоти медном котле. Пахло чечевичным супом и копченым салом, свежеиспеченным хлебом и разными травами, которые пучками были развешаны под потолком для сушки. Милан провел здесь лучшие часы своего детства. Кухня всегда была местом, где он чувствовал себя в безопасности.
Милан провел рукой по деревянной поверхности
