– Эй! – крикнула енотиха с крыши. – Почему ты с ними разговариваешь?! Обрызгай их! Пусть завоют и уносят лапы! Покажи им, кто тут главный!
Полосатик села на задние лапы, посмотрела на енотиху и строго произнесла:
– Тиффани, что я тебе говорила об отпугивании гостей? Хищников – да, конечно, но эти собаки – хорошие, можешь не сомневаться.
– А что я тебе говорила о назывании меня Тиффани?! – потрясая крошечным кулачком, пропищала енотиха. – Я Серебряная Бандитка! Откапываю сокровища там, куда никто другой не смеет соваться!
– Она имеет в виду мусорные свалки, – шепнула собакам Полосатик.
Тиффани её не услышала. С ржавой крыши раздался писклявый голос:
– Я ловкая воровка! Тень в ночи! Могу прошмыгнуть мимо рысей и койотов так, что они даже не заметят моего присутствия! – Енотиха села на крепкие задние лапки и ударила себя в грудь кулачком. – Тиффани меня звали в детстве. А теперь мне уже почти шесть месяцев, и я требую, чтобы ко мне обращались по-взрослому – Серебряная Бандитка.
Полосатик со вздохом повернулась спиной к Максу, Крепышу и Гизмо.
– Не знаю, откуда она всего этого набралась, – посетовала скунсиха. – Уверена, она вообще не знает, что такое рысь.
– Кто не знает? Я?! – пискнула Тиффани. – Рысь – это кошка с очень большой головой, и поэтому она, когда идёт, качает ею, как курица! Я только вчера видела одну такую, прокралась прямо под её глупой башкой и украла у неё одно яйцо. А потом улизнула, так что эта дура даже не проснулась.
– Я вполне уверен, что кошки не откладывают яиц, – вмешался Макс.
Тиффани сползла к краю крыши, спрыгнула в заросли кустов, и спустя мгновение её мордочка в маске высунулась из листвы.
– Ты уверен, что кошки не откладывают яиц, да? – с вызовом проговорила енотиха. – Ну что же, а я вполне уверена в том, что видела. Там была целая стая рысей, все они качали головами и несли яйца на ходу, будто специально, чтобы такая опытная воровка, как я, могла их подобрать.
– Но если они и правда несли яйца на ходу, стало бы их беспокоить, что ты возьмёшь одно? – усомнился Крепыш. – К тому же, сдаётся мне, ты говорила, что рыси спали!
Гизмо снова ткнула его носом:
– Не забивай себе этим голову, Крепыш.
– Я вполне уверена, этому парню не грозят проблемы из-за вдумчивости, – дёрнув ушами, съязвила Тиффани.
– Эй! – возмутился Крепыш.
Но ехидная енотиха уже скрылась в кустах, только листья вздрогнули.
Полосатик вздохнула и опустила хвост.
– Идите за мной, по дороге и поговорим, – предложила она. – Я обрызгала только окраины города, поэтому чем глубже в город мы зайдём, тем легче будет вашим бедным носам. – Она опустила голову. – Если бы у меня было какое-нибудь другое средство, чтобы отпугивать хищников…
Гизмо подбежала к зверюшке сбоку:
– Ничего страшного! Ты же скунс, и для тебя это совершенно нормально.
– По мне, так нет ничего нормального в том, как несёт от её зада, – прошептал на ухо Максу Крепыш.
Макс весело вильнул хвостом, но ему не хотелось обижать дружелюбно настроенную скунсиху, поэтому он ничего не ответил таксу, а вместо этого зашагал чуть быстрее и, поравнявшись с Полосатиком, представился:
– Кстати, я Макс. А это Гизмо и Крепыш.
– Приятно с вами познакомиться, – отозвалась Полосатик. – Вы говорите, что искали меня?
– Это довольно длинная история, – проговорил Макс. Вся компания проходила мимо небольших магазинов и домов с выбитыми стёклами и залитыми водой лужайками. – Но до этого урагана…
– Да, ужасная была буря, – перебила его Полосатик и покачала головой. – Больше всего пострадала восточная часть города. К счастью, ближе к центру всё не так плохо.
– Это большая удача, – кивнул Макс. – Табун лошадей едва не растоптал нас на дороге, и одна из них сказала, что они надеются обогнать шторм. И ещё они хотели убежать подальше от электрической стены. Когда я попытался узнать больше, лошадь упомянула твоё имя и назвала ещё кого-то по прозвищу Пятнистый.
Полосатик остановилась посреди перекрёстка и, несмотря на жару, вздрогнула, как от холода.
– О, я отлично помню этих лошадей! Эти огромные стучащие копыта – они хорошо потоптались на наших лужайках несколько дней назад, и листьев на деревьях благодаря им тоже поубавилось. Разумеется, теперь не отличить разрушений, причинённых ураганом, от тех, что устроили лошади.
Макс проследил за взглядом скунсихи – она смотрела на группу домов с выбитыми стёклами. Перепутанные корни старого дерева, вывернутого ветром, висели в воздухе, а ствол валялся поперёк лужайки.
– Откуда здесь взялись эти лошади? – спросил Крепыш.
Полосатик оглянулась и посмотрела на такса:
– Некоторые из городских конюшен. Остальные собрались со всей округи, а кое-кто из них даже побывал у той самой стены. Они топтались тут, как у себя дома, и без конца обсуждали между собой возвращение людей: мол, явятся они и всех нас убьют электрическим током. – Подойдя ближе к собакам, скунсиха понизила голос и добавила: – Мы знаем, что люди никогда не вернутся, и для меня это хорошо. Некоторые домашние животные страдают из-за отсутствия хозяев, но мне нравится, что можно спокойно рыскать по улицам. А вам?
Крепыш изумлённо посмотрел на скунса. Он открыл было пасть, но Гизмо опередила его:
– Приятно жить с другими животными. Иногда я скучаю по вожакам своей стаи – моей человеческой семье, но не знаю, доведётся ли нам ещё когда-нибудь свидеться.
Полосатик внимательно, изучающим взглядом окинула каждую из собак:
– О, я и не заметила, что на вас ошейники. Вы тоже домашние. – Отвернувшись, скунсиха пошла дальше по дороге в сторону заходящего солнца. – Вы так хорошо знакомы с жизнью на природе, что я приняла вас за диких зверей.
Сначала мыши заявили, что предпочли бы жить в отсутствие людей, теперь о том же сказала скунсиха. Макс хотел защитить свою человеческую семью, но решил пока не вступать в спор с Полосатиком. Прежде нужно получить от неё необходимые сведения.
– Так что насчёт стены, – заговорил Макс, не отставая от скунсихи. – По словам лошадей, ты вроде что-то знаешь о ней.
– Нет, не я, мне-то откуда знать? – возразила Полосатик, дёрнув хвостом. – Я с рождения живу в этом городе, никуда отсюда не выходила и не планирую его покидать. Тем более не собираюсь соваться к стене, которую построили люди.
– Значит, Пятнистый? – вступил в беседу Крепыш. – Лошади сказали, один из вас был по ту сторону этой загадочной стены.
Скунсиха снова дёрнула пушистым хвостом:
– О, это наверняка был Пятнистый. Старый, выживший из ума кунхаунд, хотя он не всегда был таким сумасшедшим. Или таким старым, во всяком случае. Ему нравится, когда его кличут Поездным Псом.
– Ты знаешь, где его найти? – не отступал Макс.
Зашелестели листья на чахлом деревце, росшем у края дороги. Три собаки и скунс остановились посмотреть, что там. У Макса даже мелькнула мысль, не вернулись
