Мужчина просто уходит после того, как перерезал папе шею. Мой взгляд приклеен к крови моего отца, вытекающей из раны. Яростная истерика бушует внутри меня, пока мои ощущения не взрываются калейдоскопом картинок, наполненными лицами близких и кровью.
Я не могу больше мыслить.
Я не могу понять то, что вижу.
Всё, что я могу сделать, это плакать, кричать и дергать за беспощадные цепи вокруг моей шеи.
Это — чем бы ни была эта жуткая и искривлённая ситуация — не может происходить на самом деле.
«Это не реально… это не реально… это не реально».
***
Мои крики угасают, пока не превращаются в беспорядок хаотичных рыданий и икоты.
Только тогда я слышу отчаянный вопль мамы. Я никогда не слышала, чтобы она раньше так плакала.
Я слышу разгневанный, горестный рёв Джоша, который ругается и выкрикивает угрозы.
Логан тянет трубку, пытаясь освободиться, в то время как его лицо искажается от горя. Наши взгляды встречаются, и он возобновляет свои усилия, чтобы освободиться.
— Выбирай дальше, — шипит Волков.
Его голос заставляет меня затаить дыхание. Моё сердце больше не бьётся сильно и тяжело, кажется, оно трепещет. Эти удары немного болезненные.
Мои глаза возвращаются к папе. Нам нужно отвезти его в больницу. Ему срочно нужна помощь.
— Пошел ты! — кричит Джош. Он борется с узами, удерживающими его привязанным к стулу, пока не падает на бок. Его голова сильно ударяется о бетонный пол, но он, похоже, не замечает это в своей борьбе за освобождение.
Двое мужчин, которые молча стояли в стороне, подходят к Джошу и поднимают стул, вернув его в вертикальное положение.
Другой мужчина, Дмитрий, просто стоит там, держа чашу перед лицом Джоша. Мой брат плюет в миску, и другой мужчина ударяет в его лицо кулаком. Удар заставляет Джоша откинуться в сторону.
Я пытаюсь закричать на них, чтобы остановить это безумие, но цепочка удерживает мои слова. Они звучат как искаженная путаница, слишком тихо, чтобы их услышали.
— Вы отказываетесь выбирать? — спокойно спрашивает Волков, он слишком спокойный.
— Чёрт бы тебя побрал! — Джош сплёвывает слова. Его слюна смешана с кровью.
Волков медленно кивает, снова пробуждая во мне это жуткое чувство, что он монстр, которого нельзя провоцировать.
Снова появляется огромный мужчина с татуировками. У него в руке белая бутылка. На этот раз я знаю, что это значит. Мои глаза мечутся между ним и папой, думая, что он снова причинит папе боль, но он подходит к тому месту, где привязана к стулу мама. Её лицо покрыто тушью и кровью. Она выглядит опустошенной, и это заставляет меня думать, что я слишком спокойна. Если мама выглядит такой изможденной и сломанной, то я должно быть никто иной, как нытик. Там где папа — основа, мама — это клей, который держит нашу семью вместе. Она та, кто целовала наши поцарапанные колени и готовила нам куриный суп, когда мы болели. Она утешала нас своим любящим объятием, когда наши сердца были разбиты. Именно она нас подбадривала.
Мне кажется, что меня засасывает в бездонную дыру боли. Страх и истерика кружатся в моей груди, составляя смертельную комбинацию.
Безымянный мучитель разбрызгивает жидкость над мамой. Я нахожусь в замешательстве, пока он не вытаскивает из кармана зажигалку.
— Нет-нет-нет-нет! — искаженные крики вырываются из моего горла, но это бесполезно. Он бросает зажигалку на маму, и я, охваченная ужасом, смотрю, как её платье вспыхивает бушующим пламенем.
Я пытаюсь дотянуться и толкнуть маму ногами… чтобы сбить пламя. Но в конечном итоге меня душит цепь. Моё тело резко качается, в то время как я пытаюсь вдохнуть воздух. Я чувствую вспышку тепла слева от меня.
Крики… мучительные крики, разрывающие маму, заставляют желчь мгновенно подступить к моему горлу. Я вижу, как маму охватывает пламя, она пытается двигаться, чтобы уйти от огня, но стул падает. Мужчина снова подходит и разбрызгивает ещё больше жидкости в уже горящее пламя, заставляя его поглотить маму полностью.
В моей голове неразбериха, я пытаюсь задуматься о том, как всё это исправить — спасти маму и папу — просто стереть последние несколько часов и вернуться к тому времени, когда мы были счастливой, беззаботной семьей.
Наконец-то найдя свою опору, я могу остановить цепочку и глотнуть немного воздуха.
Мой взгляд устремляется на горящее тело моей матери до тех пор, пока она больше не двигается. Я отказываюсь понимать то, что только что произошло.
«Это не реально».
Если я не принимаю это как свою реальность, то, безусловно, её всё ещё можно отменить?
— Прости! — я слышу, как Джош плачет. Я не могу оторвать взгляд от моей горящей матери. — Мне чертовски жаль! Пожалуйста… не нужно больше.
— Ваше извинение ничего не значит, — выплёвывает Волков. — Ты оставил мне только пепел, чтобы похоронить своих родных. Выбирай!
Я чувствую, как моя душа отмирает от всего этого насилия и боли. Ужасающее спокойствие проникает в мой опустошенный ум, принося с собой белый шум — как смертельная тишина, которая висит в воздухе после взрыва бомбы.
Мой взгляд продолжает метаться от горящего тела мамы до страшно-бледного лица папы, затем к Волкову, а затем обратно к Джошу. Я шатаюсь от страха и муки.
— Она разбудила меня, подпрыгивая у подножия кровати, как раньше, когда была малышкой, — шепчет Волков.
В замешательстве от внезапного изменения направления, которое приобретает этот кошмар, мои глаза медленно устремляются к Волкову.
Он смотрит на сожжённое тело моей мамы.
Ни на что не похожий гнев взрывается внутри меня. Как он смеет смотреть на маму и говорить это?
— Ты монстр! — я пытаюсь кричать на него, но это звучит, словно задушенное шипение. — Ты жестокий и бессердечный монстр!
Его глаза находят мои, и я вижу, как они холодны и равнодушны.
— Я смотрел, как моя драгоценная дочь страдает в течение девяти долгих дней, прежде чем она умерла. Она была невиновна! Кровь моей невинной семьи взывает ко мне, чтобы отомстить за них! — кричит он мне. Слюна слетает с его губ, и это заставляет его выглядеть диким. Его безумные глаза устремляются к Джошу. — Выбирайте или я выберу вместо вас, мистер Вудс.
Джош смотрит на Логана, и я вижу, как его губы двигаются. Я не могу разобрать эти слова. Всё его тело дрожит, а затем он смотрит на меня. Его губы двигаются, образуя слова:
— Простите меня.
Два слова, которые потрясают меня в душе.
Стены моей прекрасно построенной жизни рушатся вокруг меня, оставляя беззащитной для нападений.
— Пистолет, — Джош выплёвывает слова. — Пожалуйста, не позволяй им страдать.
Я не могу поверить тому, что слышу. Мой старший брат просто решил, как
