Ольгерд одной рукой схватил меня за загривок, приподнимая с пола, и сорвал с лица маску. Я осталась лицом к лицу с восставшим мертвецом.
Черт, рыжий, да как же ты выжил?! Я взглянула на белую кожу горла, где только недавно оставил свой смертельный след мой нож. Так вот о чем шептались люди… Любимую в обмен на бессмертие, а не на неуязвимость. Обычно все пожелания бессмертия заканчиваются шутками демонов, которые даруют вечную жизнь в бочке на дне океана.
— Девка…? — ошарашено и абсолютно верно подметил Ольгерд. За этой ремаркой сразу же последовало другое озарение. — Не тебя ли я вчера в корчме видел?
То, что я еще жива, уже безмерно благоприятное для меня развитие событий. Осталось только удерживать эту шаткую позицию.
— Меня, — поспешно подтвердила я. Я бы несла что угодно, покуда это отсрочило бы перспективу быть разрубленной пополам.
Ольгерд явно подбирал слова, подходящие для столь необычного случая, но не нашел их и ослабил хватку. Всякое подобие красноречия покинуло и меня. Атаман отточенным движением потянулся к карабеле. Надеюсь, смерть моя будет быстрой.
Рука Ольгерда схватила лишь пустой воздух там, где раньше висело оружие и он на секунду застыл, словно не веря в мою наглость. Ад и черти, вот зачем я… Вот ведь как чувствовала, что не стоило этого делать! Мучительно быстро Ольгерд заметил ножны на моем поясе.
С надеждой на быструю смерть можно было попрощаться.
— Мало тебе, значит, ножом полоснуть было, — процедил сквозь зубы атаман.
Он молниеносно выхватил свою карабелу из ножен на моем поясе, и филигранным движением опытного фехтовальщика приставил к моему горлу. Перед глазами потемнело.
Полслышались громкие шаги, будто по лестнице взлетело вверх стадо буйволов, и в зал ворвались «кабаны», бешено вытаращив глаза. Ятаганы, сабли, ножи. Мой труп родная мать не узнает — она меня, по правде сказать, и живой не узнала бы.
— Атаман, че за курва? — поинтересовался один из них.
— Вон отсюда! — отрезал их главарь. — Разберусь.
— Воровка! Она Леслава с Яцеком прирезала, атаман! — вся братия уставилась на меня, явно предвкушая, что сделают со мной тоже самое.
— Разберусь.
Головорезы Ольгерда обреченно вздохнули. Они определенно предвкушали публичную экзекуцию, но не посмели воспротивиться воле вожака. Прожигая меня ненавидящим взглядом, свора Ольгерда нехотя покинула комнату.
Я осталась наедине с восставшим из мертвых атаманом.
— Ненавижу воров, — его ледяной взгляд красноречиво выражал, насколько. — Еще ни один вор не ушёл отсюда живым..
Я не шевелилась и не смела открыть рта, призывая к себе на помощь все искусство дипломатии. Меня не спасло бы даже красноречие шефа Нильфгаардской разведки — моя песенка спета.
— Назови хоть одну причину, по которой я не должен тебя убить.
Острие карабелы жгло мне горло.
========== Тень на стене ==========
— Назови хоть одну причину, по которой я не должен тебя убить.
Я лихорадочно перебирала варианты, способные спасти меня от неминуемой гибели. Не знаю, каких чудес риторики он от меня ожидал, но ни один аргумент в пользу моей жизни не казался мне достаточно убедительным для того, чтобы быть озвученным.
Нож бесполезен, даже если бы атаман был смертен — в схватке лицом к лицу у меня не было ни малейшего шанса нанести даже порез. Предложить себя? Разъяренному мужчине, растирающему только что перерезанное мной горло?
— Я жду. И терпение мое подходит к концу.
Броситься в окно? Он стоит прямо передо мной и ему понадобятся мгновение, чтобы меня остановить, и лишь миг, чтобы прирезать. За мной дверь со сворой разъяренных кабанов. Эти даже резать не будут - сразу разорвут на куски голыми руками.
Как только атаман начал разворачивать руку для смертельного удара, я решила прибегнуть к самоубийственной импровизации:
— Я могу помочь тебе.
Ольгерд снисходительно усмехнулся.
— Помочь? Мне? Тебе тут единственной нужна помощь.
В огонь так в огонь. В самое пекло.
— Ты принес в жертву жену, чтобы стать бессмертным, и теперь ты хочешь… спасти свою душу? — мой голос отказал мне уже на второй половине предложения, превратившись в жалкий хрип.
Но это все крупицы бессвязной информации, что у меня есть. Я пыталась прочесть эмоции на его лице. Недоумение? Недоумение, подразумевающее, что я права, или недоумение от чуши, которая только что сорвалась с языка? Любой вариант купит мне пару лишних мгновений жизни.
— Ирис? Я никогда и пальцем не тронул бы свою жену, — атаман с отвращением покачал головой. — Откуда вы только берете такую ересь?
Дьявол, как это из меня вырвалось?! Я же читала их письма.
— Братом? — я всецело осознавала абсурдность этой авантюры, но продолжала в ней участвовать.
— И братом тоже? Боюсь услышать, что будет дальше, — каждый раз, когда я думала, что атаман уже злее не станет, мне удавалось взять новую планку. — Нет, не пожертвовал, не ради бессмертия и я не собираюсь с тобой это обсуждать.
Застывшее над моей шеей острие гильотины опустилось ниже.
— Я разбираюсь в этом. Чем бы ты не пожертвовал и ради чего, если тебе нужна помощь…
— Мне не нужна помощь, — прервал меня атаман. — Я знаю всех, кто разбирается в этом — они не грабят ночью чужие дома. Так что прошу меня простить, но украдкой прочитанный «Liber Al vel Vegis» — это не познания в демонологии, — его темно-зеленые глаза казались в этом освещении почти черными. Приговор был вынесен.
Это мой последний шанс спасти свою жизнь.
Я потянулась к блузке и рванула её, так, что пуговицы корсажа порвались вместе с ней, обнажив меня до пояса.
— Я искренне надеялся, что ты до этого не опустишься, но придется сказать прямо — это не поможет.
Моя единственная надежда, что он узнает знак на моем солнечном сплетении. Он должен был часто упоминаться на страницах его новоприобретенной коллекции.
Ольгерд внимательно посмотрел на мою бешено вздымающуюся ничем неприкрытую грудь, явно интересуясь далеко не моими прелестями. Метка на моем солнечном сплетении должна была завораживать, казаться живой, движущейся по кругу, подобно змее. Он слегка наклонился, чтобы внимательней рассмотреть.
— Табула Раза, — после недолгих раздумий процедил Ольгерд, задумчиво нахмурив брови. Дьявол, я буду вечно тебе благодарна за этот момент.
Ольгерд поднял взгляд на меня. Выражение лица было непроницаемым, но злости в его взгляде поуменьшилось. Вложив оружие в ножны, он медленно подошел к окну. Без холода стали у горла я впервые смогла сделать нормальный вдох.
— Табула Раза. Свободные каменщики. Хранители знаний, — атаман поднял с пола кусочек гранита и начал вертеть его в руках, словно пытаясь в нем что-то разглядеть. — Знаешь, что меня больше всего раздражает в этих орденах
