Тотчас же забыв про свою смертельную обиду, Цири ответила с нескрываемым удовольствием, прижавшись к нему всем телом. Ее учили, конечно, что скромность — главное украшение женщины, но она никогда не любила слушаться.
А она почему-то думала, что Адам не умеет целоваться. Холодный, как рыба, и такой же молчаливый — такие обычно в любовных делах не мастаки.
Никогда она еще не была так ужасненько рада ошибиться. Ее с каждым мгновением все больше охватывало давно забытое чувство — так давно, что и не вспомнить, кто в последний раз его вызвал. Хотспорн? Мистле? Неважно.
И хоть Цири была не до конца уверена, но ей показалось, что все там… Все на месте, ничего ему не отрезали.
Сверху раздался щелчок, и металлическая сфера замерла прямо у них над головами.
— А вот теперь, — сказал Адам, оторвавшись от нее, — нам точно пора.
И словно в подтверждение его слов вдалеке раздался ужасающий грохот, как будто обвалилась сама земная твердь.
Комментарий к The Great Divide (Цири)
* перевернуто, поскольку Цири говорят на польском, а девушка на русском, то русский для нее звучит так, как для нас звучал бы польский.
Спасибо за 300+ лайков, такие цифры радуют меня чрезвычайно! И держите свежую шутку в тему: https://twitter.com/sinnamon_rolI/status/987306964999901184
Небольшой F.A.Q:
1.Что за таблетку дал Цири Карантир?
Таблетку, которая стимулирует гиперовуляцию. Стандартно дается женщинам перед процедурой забора яйцеклеток. Будет объяснено в след. главе.
2. Как Адам нашел Цири и почему такой удачный тайминг?
У Адама было шпионское оборудование из квартиры Дэвида Ли. Он уже видел по камере, как она ходит по одной и той же комнате кругами, прежде чем до нее добраться, знал, что она в опасности, и знал, где ее искать. Будет объяснено от фокала Адама.
3. Что за хтонический ужас встретила Цири?
Собирательно-лавкрафтовский образ, сильно вдохновленный Shambler из Darkest Dungeon. Оно разумное, да. Разумнее многих действующих персонажей.
4. Умер ли наконец-то Эредин?
Ноуп, конечно. Намир отвлекся. Но рана Эредина будет иметь сюжетное значение.
5. Почему так долго не было проды?
Потому что ночь темна и полна ужасов.
========== Shapeshifter (Эредин) ==========
«Исключено, мой Король», — Ге’эльс выплюнул церемониальное обращение, словно кусок сгнившего яблока.
Дерзость отказа предвещала куда более скорый раскол на Тир на Лиа, чем надеялся Эредин.
«Мы не можем заточить еще больше Aen Elle в железной клетке, — продолжил Ге’эльс. Утренние лучи падали на педантично разложенный на золотом блюдце завтрак из сушеного инжира и печеных яблок. — «Решение Совета единогласно».
Эредин забарабанил пальцами по прозрачному столу в комнате, когда-то служившей Сучонгу кабинетом. На безупречно гладкой поверхности остались отпечатки пальцев.
«Мы под осадой, Ге’эльс, масштабы которой тебе вряд ли доводилось видеть, — медленно ответил Эредин, напирая на каждое слово. — О войне речи не идет. Dh’oine погибнут — не от нашей руки, но с ее помощью. Наша задача — не погибнуть вместе с ними».
Цифры на чёрном экране мигнули, и 10:33 превратилось в 10:34. На заднем плане появлялись и исчезали кричащие строки: TAI YONG MEDICAL MARKET CRASH EMERGENCY STATE IN HENGSHA (ОБВАЛ ТАЙ ЮН МЕДИКАЛ НА РЫНКЕ ЭКСТРЕННАЯ СИТУАЦИЯ В ХЭНША)
«О войне речи не идет? — повел плечами Ге’эльс. — Пожалуй. Твои амбиции оказались куда выше — уничтожение целого мира, и ради этого ты надругался над тонкой материей мироздания. Ты не спрашивал мнения Совета, когда творил подобное святотатство?»
Что возомнил о себе тот, кто за всю жизнь не держал в руках ничего тяжелее кисточки и палитры с красками?
«Довольно, Ге’эльс, — Эредин скрестил руки на груди и продолжил: — Суждения сидящего в тылу всегда благоразумней тех, что приняты в бою. Мне не до дискурсов об этике. На моем попечении не меньше десятка раненых и тела, которые я предпочту похоронить на нашей земле».
Острые даже для Aen Elle уши советника прижались к черепу, и он резко одернул полы вышитого смарагдовой нитью домашнего одеяния.
«Мы сделаем все возможное, — Ге’эльс сделал паузу, взяв с блюдца кисточку винограда, — чтобы помочь вам решить загадку барьера, удерживающего вас. Но большего мы сделать не в силах».
Холодное бешенство, подхлестываемое голодом, подступило к горлу, особенно в тот момент, когда Эредин заметил перламутровую арфу, на которой, судя по резной табуретке и разложенным на постаменте нотам, недавно музицировали. Когда он вернется, то первым делом наведет порядок в собственной стране.
«Поверь мне, Ге’эльс, — предупредил он, — очень скоро не ты будешь судить мои решения, а я — твои, и в гораздо менее формальной обстановке».
В его стране нет места для трусов. Мысленно подписав приговор, Эредин откинулся в широком кожаном кресле. Даже сквозь аромат дубленой кожи в комнату пробивался гнилостный душок, о природе которого он предпочитал не вспоминать.
«И я надеюсь — сочти это советом друга, а не подданного — что голос разума пересилит голос гордыни, — ответил Ге’эльс, нисколько не смущенный угрозой. — Ради всех нас. Мои мысли и молитвы с тобой».
На Высшей Речи не было пожелания, означавшего большую неприязнь к собеседнику. Эредин кивком дал понять, что разговор окончен, и Ге’эльс безмолвно подчинился, исчезнув из его сознания.
Надежды на подкрепление рассеялись, как дым.
Осознание произошедшего подбиралось к Эредину как убийца из подворотни — медленно, но неумолимо. Они в фатальном меньшинстве, один к сотне — чтобы убедиться в этом, достаточно было одного взгляда на громаду машин и солдат сквозь покрытое изморозью окно. Их пленницы — разменная карта, а врата на Спираль — ненадежный союзник.
«Я повторяю: мы готовы к мирным переговорам. Если вы немедленно освободите здание и заложников, мы гарантируем вашу безопасность», — в дюжинный раз напомнил ему на всеобщем механический голос.
И тем не менее, они хотят переговоров, предпочитая заманить их в ловушку, а не атаковать в лоб. Что ими руководит? Страх перед бездной? Благоразумие? Хитрость? Лотерея, в которой у Эредина не было ни малейшего желания участвовать.
Эредин взял в руку яблоко, которое Сучонг припас для полдника. Зеленая сфера казалась в искусственном свете почти восковой. Приклеенную на кожуру эмблему «Sumimoto Agricultural Holding» получилось подцепить ногтем только со второго раза. В этом мире нет ничего, что не носило бы клеймо.
Нет ничего хуже, чем сидеть и ждать, пока тебя попытаются убить — разве что терпеть занозу в ступне. Может, стоит отступить и переждать? Но где?
Эредин осторожно вонзил зубы в белую мякоть. Он никогда и ни от кого не спасался бегством. Может, только однажды. Но то был противник, который dh’oine и в ночном кошмаре не привиделся бы.
На вкус яблоко, вопреки любым законам природы,
