— Просто кошмар, — подытожил Адам, растирая совсем оледеневшие плечи. — Завтра мы отведем тебя к психологу. У тебя какая-то реакция на медикаменты.
Это, наверное, самая дерьмовая попытка утешить во всей истории попыток утешения.
— Гинзбург говорит, что все, что могло произойти — произошло, — сдавленно сказала Цири. — То, что мне приснилось — тоже?
Вот чем его всегда раздражали физики-теоретики — так тем, что на границе своих познаний они начинают сваливаться в мистицизм. И, как назло, именно эти эзотерические бредни Цири и подбирает.
— Она не это имела ввиду, — покачал головой Адам. — Совершенно не это.
— Может, у тебя настойка какая найдется? — нервно предложила Цири.
— Нет, — твердо сказал Адам, — давай не будем мешать снотворное с алкоголем.
Адам уложил Цири обратно в кровать; она улеглась спиной к нему, свернувшись калачиком, зажав руки между колен. Успокоилась только через час, а то и больше — задремала, сломленная все еще текущими по венам препаратами.
Убедившись, что она спит, Адам встал с кровати и подошел к окну. Взял стакан с виски в одну руку и втянул дым, держа сигарету в другой руке. Дым приятно наполнил легкие, словно облепив изнутри прохладным одеялом.
До подъема оставалось три часа.
****
В пентхаусе Шарифа с утра было людно, и большинство посетителей застряли в приемной: Фарида, насвистывая какую-то попсовую песенку, сверяла с Афиной расписания полетов; Левандовски, который восторженностью своей уже успел Адаму поднадоесть, дожидался встречи с Шарифом, попутно неумело заигрывая с пилотом.
— Афина, можешь организовать медика для Цири? — спросил Адам, воспользовавшись привилегированным положением и прорвавшись к стойке без очереди. — Психотерапевта, сомнолога…
Прежде чем Афина успела ответить, Фарида оторвалась от расписания и взглянула на Адама.
— Может, ей выходной нужен? — спросила Фарида. — Она вообще что-нибудь видела в Детройте, кроме лаборатории?
Вот чего ему в жизни не хватало, так нравоучений.
— Выходной? — переспросил Адам.
Фарида картинно закатила глаза к небесам — вернее, к черным шарам на потолке — а затем посмотрела на него.
— Да, Адам, выходной, — с нажимом повторила Фарида. — Понимаю, как тебе чуждо это слово, но все-таки.
Адам на мгновение поборолся с искушением показать Фариде свое расписание, где пару минут для похода в сортир нужно было отвоевывать немалой кровью.
— Фарида, у меня совершенно нет… — начал Адам.
—…Времени, — закончила она. — Да знаю я. Займусь. Покормлю ее мороженым, в кино свожу, в музей, в конце концов. Девичник!
Адам напрягся.
— Фарида, мы закручиваем гайки в безопасности. Мороженое, кино, музей — все развлечения потом.
— А это «потом» когда-нибудь настанет? — вздохнула Фарида.
— Если вы будете слоняться по Детройту, — мрачно сказал Адам, — не настанет.
— Так обеспечь нам охрану, — пожала плечами Фарида.
Женщины вертят им, как хотят, и именно поэтому он предпочитал к ним не приближаться.
— Пожалуйста? — вкрадчиво спросила Фарида.
«Забудь», — хотел было сказать Адам; вместо этого произнес:
— Посмотрим.
*****
За два года Адам так и не сумел понять, за что подчиненные его любят. В органах он четко усвоил, что хорошего начальника должны уважать и побаиваться, но до планки Дюранта он точно не доставал. За ним самим прочно зацепилась репутация «хорошего парня», и что бы он ни делал, она крепла и крепла.
Особенно когда они узнали о произошедшем в Мехикотаун. От Притчарда, конечно.
«Да ладно тебе, Адам, ты же американский коп! У вас убить черного пацаненка на задании должно в выпускные экзамены входить, не?».
«Он не был афроамериканцем».
«А. Ну вот в чем проблема! А если был бы…»
Притчард быстро выучил, что на тему Мехикотаун шутить не стоит.
Когда конференц-зал покинул Шариф со свитой топ-менеджеров, жертвами зала бессмысленных совещаний — все с одинаковыми потерянными взглядами — Адам запустил в него собственную команду.
Он по часовой стрелке оглядел подчиненных, фиксируя выражения лиц: слева — Джордан, худощавый высокий американец, но впечатление худобы было обманчиво. Частник с волчьим билетом: предательство интересов работодателя — серьезный грешок в современном мире, особенно если причиной тому стали «моральные принципы».
Справа — Германн. Раньше служил в GSG-9; получил ранение, которое требовало замены сердца и легких; сверхсложный имплантат в несколько миллионов вечнозеленых, и правительство решило, что есть солдаты и помоложе. Шариф Индастриз вызвалась помочь, Германн оказался в долговой яме размером с Марианскую впадину, а Шариф заработал репутацию филантропа.
Пол-уха у него отсутствовало. Адам как-то поинтересовался, почему тот не стал реконструировать плоть. «Чтобы не забыть», — говорил Германн. Что именно забыть — не уточнил, и дал понять, что дальше спрашивать не стоит.
Вот последнего он, вместе с еще парой ребят, и пошлет эскортом Цири и Фариде. Германну задача пришлась по душе; еще бы.
Остальные члены команды также имели пестрое силовое прошлое; в национальных армиях, полиции, и их всех сумел правдами и неправдами перекупить Шариф.
Адам сам не понимал, каким образом умудрился стать начальником системы безопасности. Наверняка добрая половина обвиняла в этом протекторат Шарифа; как оказалось, они не так уж и далеки от правды.
Меморандум Адам представил за пару часов; когда дело дошло до безопасности Чарон Билдинг и Цириллы (кодовое имя — Нова) лично, несколько человек двусмысленно улыбнулись. Многотысячная компания, а слухи разносятся как в техасском городке. Особенно такие сочные; роман на работе с разницей в пятнадцать лет. Какая-то дамочка из финансового отдела, которую он в глаза не видел, даже успела поведать ему «что уж от кого-кого, а от него такого не ожидали».
Адам мысленно выругался.
*****
После обеда у него выдалась пару свободных минут, которые он намеревался посвятить Белой Спирали. Адам устроился поудобнее в кресле и взял в руку мышку, когда дверь открылась без стука.
Да мать вашу!
Адам посмотрел в сторону двери и встретил внимательный взгляд Притчарда. Если тот сам пришел к нему в кабинет, то верный признак, что его действительно приперло.
— Тот парень, Винтермьют… — начал свою тираду Притчард.
Что? Адам уже успел выкинуть его из головы.
— Меньшая из моих проблем, Притчард, — ответил Адам, пытаясь украдкой прочитать первую строчку рассекреченного отчета о произошедшем в лаборатории.
Притчард пожал плечами, на которые была накинута черная кожаная косуха примерно пятидесятилетнего возраста. У нее была какая-то своя удивительная история, которую Притчард часто рассказывал, а Адам никак не мог запомнить.
— Может быть, из твоих проблем, Дженсен, — Притчард достал заложенную за ухо сигарету и зажег ее, — а мне интересно… откуда у какого-то левого хакера был доступ к Красному Берегу? Это секретный военный объект.
Да Адаму-то откуда знать?
— Притчард, ты серьезно считаешь, что какой-то шотландский хакер — наша самая большая проблема сейчас?
Не иллюминаты, не монстры на Хэнша —
