В Третьей квартальной бойне было обычное количество участников – двадцать четыре. Вот только оставшиеся двенадцать трибутов были избраны из числа детей капитолийцев. Шесть девочек и шесть мальчиков от столицы. Стоит ли говорить, что их всех трибуты от Дистриктов перебили за четыре дня. В том сезоне мы с Катоном были менторами. Моей подопечной стала одноклассница Прим – Джесси. И я попыталась сделать всё возможное, чтобы она прожила как можно дольше.
В Семьдесят пятые Игры было всего двое добровольцев и по совместительству профи. Как всегда, Первый и Второй Дистрикты. Катон стал ментором для своего знакомого по Академии. Тит – был на год младше Уильямса.
Впервые за всю историю Игр профи не стали заключать альянс, понимая его бессмысленность. Зато как я удивилась, когда Тит начал опекать Джесси, а не убил её при первой встрече. Это был единственный союз за Третью квартальную бойню. Как выяснилось, это всё задумал Катон, понимая, что у девочки совсем нет шансов.
Все, глядя на них, вспоминали наш сезон, говоря, что уже второй год подряд Второй оберегает Двенадцатую. Это стало бы отличным пиар-ходом, вот только в этом сезоне была полностью исключена спонсорская помощь.
Джесси через две недели после начала убил парень из Первого, и тогда под куполом остались только двое профи. Мне было так плохо, что хотелось напиться, теперь я понимала Хеймитча, который говорил, что не стоит привязываться к трибутам.
Решающий поединок прошёл на замёрзшем озере, по среди пихтового леса. Тит смог убить Первого и стал победителем. Катон побил рекорд Габи, его подопечный выиграл с первого раза. Вот только посмертно…
Тит был так ранен, что Клавдий Темплсмит не успел даже объявить его последним победителем Игр. Тит истёк кровью быстрее, чем пришла помощь. Впервые у Игр не было победителя. Так что получилось семьдесят пять Игр и семьдесят пять победителей.
После финала последних Игр президента Сноу нашли отравленным в своём кабинете. Какая ирония: змею отравили. Это положило начало становления нового устройства страны.
После смерти диктатора, Панем стал правовым государством, а президент теперь избирался всем населением страны, а не только узким кругом влиятельных капитолийцев. Деньги, которые ежегодно вкладывались в Голодные игры, пошли на развитие Дистриктов, люди смогли спокойно перемещаться по стране. Все Арены уничтожили и на их местах поставили мемориалы.
Космея, как ребёнок двоих победителей, а тем более одного сезона, стала бы лакомым куском для телевизионщиков. Раньше такое уже случалось, и не раз. Результаты жатвы подтасовывали, вытягивая имя наследника одного или двоих победителей.
Сейчас я верю, что моя дочь будет жить в развитом и передовом государстве, а о страшном шоу знать только по учебникам. Так в девятнадцатом параграфе истории Голодных игр она узнает про своего прадеда, и гораздо позже, к концу книжки в предпоследней части прочтёт про то, как папа спасал маму. Ни одна живая душа, кроме меня и Катона, не знает реальности Семьдесят четвёртых, а мы постарались забыть.
– Успокоилась? – вытягивает из мыслей ласковый голос мужа, который продолжал качать меня на руках, как обычно качает свою маленькую Косми.
Я в ответ киваю, но продолжаю сидеть у Катона на коленях и обнимать его. Три месяца назад в нашей жизни появился маленький ангел – Космея. Не знаю, к счастью или нет, но малышка полная копия папы. У девочки светлые волосики и точно такие же глаза ледяного оттенка. Кажется, от меня она вообще ничего не захотела брать, да и моей компании всегда предпочитала папу. Он души в ней не чает. Всегда сам встаёт ночью к дочери, не будя меня. Бывает, я застаю Уильямса, гуляющего поздно ночью по всему дому с ребёнком на руках, ну или же сидящим у камина и убаюкивающим Космею.
«Надеюсь, девочка возьмёт характер Китнисс, а не твой. Иначе, мир не выдержит ещё одного упрямого барашка», – шутила Габи, впервые увидев малышку.
– Если хочешь, завтра сходим к озеру, отдохнём, развеемся, – предлагает Катон, укладывая меня обратно на подушки.
– А Косми? – беспокоясь спрашиваю я.
– Ничего страшного с ней не произойдёт, денёк побудет у твоей мамы, – начал уговаривать меня Катон, устраиваясь поудобнее возле меня.
– Она маленькая ещё, – говорю я в ответ.
– Всего на несколько часиков, – Катон притянул меня к себе и поцеловал в висок, – Признайся, ты тоже этого хочешь.
На самом деле мне очень хотелось отдохнуть в нашем потаённом логове. Я там не была с рождения ребёнка, а вот Катон месяц назад ходил туда, проверить, как домик пережил зимовку. Люди теперь могли спокойно собирать грибы и ягоды или получив лицензию охотиться, но далеко от Дистрикта всё равно не уходили.
Озеро стало нашим излюбленным местом, из-за своей отдалённости от Дистрикта его так никто и не находил. Домик Катон починил: заменил крышу, вставил окна. Я его немного обустроила, так что летом там можно было спокойно ночевать. Обычно мы уходили туда дня на три-четыре и наслаждались обществом друг друга. Шли всегда с пустыми сумками, непуганой дичи там – сколько душе угодно. В общем, голодными мы никогда не оставались. С раннего утра обычно охотились, а позже весь день как дети плескались в чистой воде или валялись на тёплом песке. К вечеру холодало и мы сидели у костра в обнимку под одним пледом, греясь, и там же готовили добычу на следующие сутки.
– Уговорил, но только на несколько часов, – сдалась я, пристроив голову у него на груди.
Затылком чую, как Уильямс сейчас победно ухмыляется, но только обнимает меня в ответ.
– Ты просто чудо, – сквозь дрёму доносится до меня голос Катона и прежде, чем окончательно провалиться в сон чувствую нежный поцелуй на своей щеке.
