Сейчас он был как никогда искренен, пытаясь достучаться до моего сознания. Не представляю, какую выдержку надо иметь, чтобы вот так с лёгкостью отказаться от своего давнего желания.
– Я дождусь того момента, когда ты будешь готова, – тихо шепчет мне на ухо Уильямс, продолжая перебирать между пальцами мои волосы, – У нас с тобой впереди предостаточно времени, моя будущая жена, – Катон усмехается, да и я вместе с ним, – И это не Капитолий, я сам так решил.
========== Да я тебя одной левой сделаю! ==========
– Прим, что это у тебя? – спрашиваю я у сестры, вошедшей на кухню.
В помещении стояла невероятная духота, но высовываться на улицу было не самой лучшей идеей. Итак не понятно, как мы с Катоном отважились пойти в гости к моей семье, а не предпочли проваляться весь день в гостиной под кондиционером.
– О, так это же космеи, – отвечает за утёнка Катон, лениво обмахиваясь какой-то газетой.
– Да, они самые, – восторженно подтверждает Прим, присаживаясь на диван между нами, и начинает перебирать в руках цветы, – А ты откуда знаешь?
– У моего деда у крыльца всегда росли эти цветы, в память врезалось, – пожал плечами Уильямс, – Да и вообще, он заядлым ботаником был.
У сестры загорелись глаза от осознания того, что хоть кто-то её понимает с этими безделушками, ибо со мной натему садоводства разговаривать было бессмысленно. Я вытянула из букетика один цветок и начала рассматривать растение. Восемь лепестков нежно розового цвета, маленькая ярко желтая сердцевина и длинный стебель, вместе с лёгким шоколадным запахом придавали цветку гармоничность.
– Красивые. Откуда они у тебя? – спрашиваю я, переводя взгляд с бутона на Прим, – Никогда их раньше не видела.
– Ты же сама мне зимой из тура семена привезла, – улыбается сестренка, – А не видела ты их, потому что космеи растут только в Капитолии и Дистрикте-2. Боялась, что не приживутся у нас.
Да, я действительно отдавала семена сестрёнке, но в суматохе, быстро забыв о подарке мэра второго Дистрикта, вспомнила о цветах лишь пару минут назад.
– Странно, что уже сейчас распустились, обычно к началу лета только цвести начинают, – заметил Катон, не переставая обмахиваться бумажкой.
– Ты тоже увлекаешься ботаникой? – с нескрываемым любопытством спрашивает Прим у него.
– Ну, как увлекаюсь… Знаю просто кое-что, – растерявшись отвечает Уильямс.
– Это тебя дедушка научил? – не унималась Прим, а я представить не могла насколько хватит терпения у Катона.
– Нет, я был маленьким и мало что помню. Чему в Академии научили – то и знаю, – поддерживал беседу Уильямс.
– Китнисс, а ты показывала ему мамину книгу? Вдруг Катон знает ещё что-то, – обращается сестра ко мне, а я ловлю полный непонимания взгляд парня.
– Нет, не показывала, потом вместе за неё сядем, – говорю и пытаюсь вспомнить, где лежит пыльный справочник.
Может быть Катон действительно знает ещё растения, которые неизвестны жителю Дистрикта-12, да и к тому же, на Играх я узнала про несколько новых видов трав, которые больше полугода не могу внести в книжку.
***
Когда мы вернулись домой, небо окрасилось в багряный цвет, провожающего последние лучи уходящего на ночь Солнца. Если и завтра будет также палить, то я, не задумываясь, пойду с Катоном на озеро. Не была там с прошлого лета, а Уильямс ещё даже не догадывается о существовании такого места. Пора исправлять эту небольшую недосказанность. Думаю, ему там понравится, также как нравится этот водоём мне.
Но сейчас, мы отдыхали в гостиной, смотря какой-то сопливый фильм про запретную любовь миротворца к разукрашенной капитолийке. И если я хотя бы пыталась разобраться в запутанном сюжете, лёжа у Катона на коленях, то он в открытую игнорировал телевизор, сконцентрировав всё внимание на моих волосах, которые не переставая перебирал и гладил.
Порой, я не понимала эту странную манию, но это необычное пристрастие доставляло Катону невероятное удовольствие. Его воля, и он бы сидел так сутки напролёт, но я частенько отключалась от этой ласки, а если нет, то моего терпения хватало не больше чем на полтора часа.
Во всяком случае, в такой позе я лежала уже более тридцати минут, отчего у меня затекла шея. И когда я попыталась устроиться поудобнее, то даже не поняла, что толком произошло. В какой-то момент Катон просто судорожно и шумно вздохнул, прекратив развлекаться с моими волосами, и вмиг вскочил с дивана, почти бегом отправляясь к лестнице.
Я, ничего не понимая, медленно последовала за ним на второй этаж. Сначала заглянула в спальню, но быстро убедилась, что его там нет, и пошла в ванную. Дверь была открыта, а свет горел. Я застала сидящего на полу и облокотившегося спиной к холодному кафелю Катона, который нервно сжимал и разжимал кулаки, как это бывало с ним в приступах гнева.
Поняв, что он не один, Уильямс резко встал, возвышаясь надо мной на добрую голову. Парень до сих пор шумно дышит, лицо облито водой, из-за чего по щекам стекают крупные капли, приземляясь на футболку. На мгновение даже померещилось, что мои любимые льдисто голубые глаза потемнели сразу на несколько оттенков и сейчас были похожи на пару сапфиров, жадно всматривающихся в меня.
Катона, казалось, захлестнуло. Он мгновенно прижал меня к стене и впился в губы требовательным поцелуем, сминая мои уста, стараясь насытиться. Уильямс изучал верхний ряд зубов, то и дело сталкиваясь с моим языком. Достаточно скоро, он переместился на лицо, покрывая непрекращающимися поцелуями лоб, глаза, щёки, нос, уши.
– К чёрту всё! – прорычал Катон, мне в шею, потеряв тот зыбкий контроль над собой.
Парень провёл ледяными ладонями по моим бёдрам, заставив кожу покрыться мурашками, и в этот же момент с лёгкостью подхватил на руки, будто бы вместо меня была пушинка, отчего моё сердце пропустило пару ударов. Я крепко держала его за шею, зарываясь пальцами в светлые волосы на затылке, а ноги скрестила у него за спиной, уже догадываясь о том, что за этим последует.
Катон отнёс меня в нашу спальню и бережно опустил на кровать, нависая надо мной, остановившись.
– Зачем дразнишь, Эвердин? – лихорадочно прошептал Уильямс, щекоча дыханием ухо, – Я же не железный, по тонкому льду ходишь.
Я, не найдя, что ответить, отвела взгляд сторону, пытаясь совладать с собой.
– Нет, на меня смотри, – ласково сказал Катон, взяв рукой за подбородок,
