— Но почему Бастиан так не смог? — не сдавалась я.
— Потому что я про миражи знаю чуть больше, чем твой муж. Я герцог, а он… Где ты там его нашла? В тюрьме, где он сидел за бродяжничество?
— Не за бродяжничество, а за воровство, — поправила я, мимолетно улыбаясь. Никто, кроме Настиши, не знал, как мы познакомились с Бастианом. Это был прокол Измирского.
— За воровство! — фыркнул он. — Еще хуже.
— И тем не менее ты мог бы вытащить Настишу.
— Нет, моя дорогая, не мог. Чтобы попасть к миражу, нужно иметь огромное желание. А Настиша, уж прости, не является той, ради которой я готов на все.
— А я, значит…
— А ты, значит, являешься. — Мужское тело за моей спиной напряглось.
— Холодно? Надень камзол, — сказала я, старательно делая вид, что не замечаю, в какую степь ушел разговор.
— Нет, тебе нужней. — Герцог обнял меня за талию и усадил к себе на колено. — Ты девушка хрупкая, в княжеском замке воспитанная, замерзнешь в одночасье.
— В детстве тебя это не особо волновало, — усмехнулась я, решив, что простоять несколько часов все равно не могу, а выступ, где можно с комфортом расположиться, всего один. Придется его делить на двоих. — Ты обливал меня ледяной водой и совершенно не беспокоился.
Измирский рассмеялся.
— Детство давно прошло, зачем его вспоминать?
— Ты был жадиной.
— Я таким и остался, — охотно признал он. — До сих пор не люблю делиться. Что мое, то мое навсегда.
— Это заметно.
— А ты, между прочим, тоже была весьма капризной девчонкой. Обижалась по любому поводу и бегала жаловаться нянькам.
— Неправда! — возмутилась я.
— Правда. Когда мы приезжали к вам в гости, все заботы по развлечению княжеской дочки ложились на мои детские плечи. Корбан, как наследник, старался держаться рядом с отцом, а я был предоставлен тебе. Этакая живая игрушка.
— Корбан это твой брат? — Я припомнила высокого стеснительного юношу. — Он ведь намного нас старше.
— Да, намного. Приедем в Северные земли, познакомишься еще раз.
Измирский перехватил меня за талию и пересадил на другое колено.
— Ты никогда не был игрушкой, — тихонько заметила я, усаживаясь поудобнее. — Если честно, ты меня сильно бесил. Я даже устроила праздник в тот день, когда вы уехали.
— Вот спасибо!
— Что? Ты был засранцем.
— Княжна не должна говорить таких слов, — нравоучительно заметил герцог, посмеиваясь.
— Княжна не должна сидеть на коленях у чужого мужчины.
— В нашей ситуации это правило несущественно.
— Значит, и про засранца говорить можно, — уверенно ответила я. — Тем более это правда.
В беседе время проходило быстро. Николас специально старался меня отвлечь от темноты, заставляя вспоминать детские шалости и без устали обсуждая всех знакомых. Наверное, стоило быть ему благодарной за это.
Конечно, оставалось еще много вопросов, связанных как с самим миражом, так и с появлением Измирского, но у меня еще будет время все уточнить.
— Камелия, — неожиданно сказал он, когда первые лучи солнца начали озарять небо, — можно спросить?
— Попробуй.
— Только ответь честно.
Я прищурилась.
— Ну?
— Я тебе совсем не нравлюсь?
В глазах Николаса играли смешинки. Захотелось тут же улыбнуться в ответ.
— Совсем, — чистосердечно призналась я, даже не думая врать.
— Почему?
— Просто не нравишься.
— А Бастиан? — Герцог с интересом следил за моей реакцией. — Бастиан нравится?
— Конечно, иначе не вышла бы замуж. — Я готова была поддерживать легенду о счастливом замужестве в любой ситуации.
Измирский откинулся назад, и смешинки тут же исчезли.
— Почему тебе нравится бедняк, но не нравится герцог?
— Потому что бедняк не отбирал мои конфеты, — усмехнулась я.
Николас покачал головой, показывая, что этот ответ ему не по душе.
— Я же просил честно, — напомнил он.
— Честно? — Я прищурилась и, немного подумав, пояснила: — Наверное, потому, что Бастиан — это Бастиан, а ты — это ты.
Измирский вздохнул. Кажется, я все же не смогла ответить так, как ему хотелось.
Небо озарялось серо-розовым светом, лес бледнел, играя изумрудными бликами, а в водопаде появились аквамариновые искры. Совсем скоро можно будет возвращаться. Руки Николаса по-прежнему лежали на моей талии, и от этого было тепло и спокойно.
— А что тебе вообще в мужчинах нравится? — внезапно поинтересовался он.
— Тебе зачем? — Я нахмурилась.
— Просто так, для статистики.
— Ну, раз для статистики… — Подавшись назад и прижимаясь к нему всем телом, я доверительно шепнула: — Если честно, мне в мужчинах нравится орган из двух букв.
Николас вздернул брови.
— Такого органа нет, — твердо ответил он.
— Это ум, мой эгоистичный герцог. Обыкновенный мужской ум. К сожалению, его редко можно обнаружить, особенно среди высокородной знати.
Я ждала, что он обидится. Это было слишком вызывающе с моей стороны, слишком прямолинейно. Но Николас вдруг рассмеялся.
— Знаешь, кажется, я тоже полюблю этот орган, — сказал он. — Не все женщины им обладают, но ты приятное исключение, моя прекрасная княжна.
— Благодарю.
Кажется, эту ночь мы оба запомним надолго.
А в шатре нас поджидал возмущенный Бастиан.
Вот и чего, спрашивается, возмущаться? Опять ревность, что ли? Тогда нечего было позволять Измирскому вытаскивать меня из миража. А то решил он, понимаешь ли, отсидеться в тепле и спокойствии, пока другие воюют.
Бастиан сидел на стуле, боком к нам, и гордо молчал. Я даже хотела обидеться, но потом внимательнее присмотрелась и…
— А это как понимать? — обернувшись к Измирскому, изумленно спросила я. — Это что такое?
Руки Бастиана оказались крепко связаны веревками, а во рту красовался кляп.
— Что не так? — Герцог с интересом оглядел поверженного соперника. — А по-моему, ему идет.
— Что произошло? Он же связан!
