— Папа…
— Но кто из нас не ошибается? — скупо улыбнулся он. — Ты оказалась права: глупый обычай, пора его отменить и ввести другой. Как насчет полной свободы? Заключишь брак, когда захочешь и с тем, кого сама выберешь. А не найдешь никого — тоже не страшно. Ну же, Камелия… Дочка…
Он поднес руку к моему лицу и провел пальцем по щеке.
— Ты плакала?
— Нет.
— Плакала, я же вижу. Из-за него? Напрасно выгнал?
Я закрыла глаза. Отвечать не хотелось, да и что ответить…
— Любишь? — продолжал допытываться отец.
— Не знаю, — жалобно всхлипнула я и сама не поняла, как оказалась в его объятиях.
— Маленькая моя, глупая девочка! — Отец дотронулся губами до макушки. — Разве можно этого не знать?
— Можно.
— Нет, нельзя. Ведь если любовь настоящая, то никаких сомнений нет.
— Значит, у меня ненастоящая.
— То есть все-таки любишь? — печально усмехнулся отец.
— Не знаю, — повторила я. — Он хороший, очень хороший, но…
— Но?
— А если ошибаюсь? Если все на самом деле не так и он мне не пара? Ты ведь его выгнал.
— Ну, это не беда, как выгнал, так и позову обратно.
— Правда призовешь? — Я взглянула на отца. — Не шутишь?
— Я же тебя люблю. — Князь погладил меня по голове, словно маленькую, заплутавшую девочку. — Глянь, что происходит на улице.
— Папа, мне сейчас не до развлечений.
— А ты все-таки глянь, — настаивал он. — Вон туда… Дальше, еще дальше. Смотри на дорогу, что за забором.
Я нехотя бросила взгляд туда, куда указывал отец, и тут же вцепилась в подоконник, боясь упасть. За пределами двора замка, очень далеко, около выхода в город, стоял беловолосый мужчина. Я не разбирала черт лица, но сердце непроизвольно сделало сальто и, трепыхаясь, как подбитая птица, улеглось обратно.
— Бастиан? Это Бастиан?
— А кто же еще? Ходит туда-сюда, на окна поглядывает, но зайти не может, стража не пропускает. Кстати, он нарушил мой приказ, ты заметила? Я просил покинуть пределы АрМонта.
— Он настойчивый.
— Да, умеет добиваться своего. Хочешь совет?
Я кивнула.
— Давай.
— Прекрати анализировать. Отключи ум и позволь сердцу самому все решить, — серьезно сказал князь. — Поверь, милая, рассудок хорош, но только в фальшивом браке, а ты, как я понял, жаждешь совсем иного. Бастиан тебя любит, я читал это в его глазах, но история с бывшей невестой, признаться, меня, как отца, весьма настораживает. Слава Вайду, берийский шах все еще наш гость и уже пообещал к завтрашнему дню разузнать, что там такое приключилось на самом деле. Дождешься результатов и примешь решение, поняла?
— А если…
— Если Бастиан окажется виновен по всем статьям? Ну что ж, ты хотя бы будешь знать, кому чуть не отдала сердце.
Я закусила губу и кивнула. Отец был прав, сперва надо все разузнать, а потом уже бросаться в омут с головой.
Ждать ответа от шаха оказалось долго и волнительно. Я сидела возле окна и смотрела на одинокую фигурку северянина, до сих пор маячившего за забором. Он стоял до самого вечера, и даже ночью, когда пошел дождь, светлые волосы все еще мелькали в свете фонарей. А потом исчез.
Я понимала, что стоять вечно он не сможет. Бастиан — человек, а не мифическое создание, способное вынести все причуды непогоды, ему нужно есть, спать, но так хотелось опять увидеть широкую, немного дерзкую улыбку и синие глаза.
Дракоша сидел рядом; он, как и я, грустно взирал на стекающие по оконному стеклу капли и молча подрагивал хвостом, выражая то ли осуждение, то ли поддержку.
— Ты его любишь, — в тишине раздался голос Настиши. Она вошла в комнату и осторожно прикрыла за собой дверь. — Точно любишь.
— Почему ты не с женихом? — Я обернулась.
— Тамир спит. Да и вообще, не пристало проводить ночи в его покоях до свадьбы. — Она села на диван и поджала под себя ноги. — Твой влюбленный северянин все еще ждет?
— Нет. Ушел.
— Значит, умный. Я бы расстроилась, если бы он и дальше стоял, сгорая от безответного чувства.
— Почему? Разве это плохо?
— Что? Стоять под дождем?
— Любить.
— Любить хорошо. — Настиша хмыкнула. — Но любить тебя то еще испытание. Кстати, Тамир обещал к утру дать ответ, что случилось с несчастной Валесией.
— Я знаю, отец сказал.
— Не рада?
Я пожала плечами и вновь уставилась в окно. Меня одолевали печальные мысли.
— Камелия, скажи честно, — попросила Настиша. — Если шах подтвердит, что Бастиан виновен, ты его примешь обратно?
— Конечно, виновен. Он сам признался, — угрюмо заметила я, не желая давать сердцу надежду.
— Понимаю, но все же ответь.
— Не знаю. Это важно?
— Очень важно. — Настиша подсела ближе. — Я говорила с Тамиром, и он сказал замечательную фразу: «Когда по-настоящему любишь, можешь простить что угодно». И я поняла, что он прав, действительно, если человек тебе дорог, то простить ошибку не так сложно.
— Это не просто ошибка.
— Нельзя судить о человеке по одному поступку.
— Не хочу его оправдывать! — Я порывисто встала и отошла от окна. — Это ничего не изменит.
Настиша проводила меня внимательным взглядом.
— Хорошо, оставим этот разговор. Как насчет чашечки крепкого кофе?
— Посреди ночи?
— А почему нет? Мы обе не спим и, как понимаю, спать не будем. Дождемся ответа моего всесильного жениха. — Она усмехнулась. — Так почему бы не потратить время с пользой и не выпить кофе?
Я кивнула. Настиша вызвала служанку и приказала принести кофейник. Подвинула маленький столик, поставила на пол блюдечко с молоком для Пакости и уже собиралась позвать дракошу, как вдруг тот яростно захлопал крыльями.
— Что такое? — Настиша нахмурилась.
— Бастиан! — ахнула я, разглядев за спиной Пакости сосредоточенное мужское лицо. Оконная
