— Тебе пора идти.
Главное — не закричать.
***
Несколько дней Кайл не приходил в себя, что врач назвал переломным моментом. Мидорикава захаживал постоянно, упрямо доказывая, что это он во всём виноват и никак иначе, Хоук уже отказался от идеи его переубедить. Однажды спустился Князев, когда ему разрешили навестить Хоука; к удивлению, он не стал в привычной грубоватой манере что-то пространно объяснять, только выразил благодарность за участие в сражении.
— Я ничего не сделал, — сказал Лаватейн, вертя в руках добродушно принесённые пирожки от секретарши Тамары. — Можете поблагодарить Мидорикаву-сана.
— Ну, ладно, — проворчал Князев. Сразу стало понятно, почему японец ходил как пришибленный. — Вы это, поправляйтесь, что ли. Домой пора.
— У вас свободных палат целый этаж, — пожал плечами Хоук. — Не надо вот этого вот вашего гостеприимства, Герман Борисович.
— Когда-нибудь я тебе подзатыльник дам.
— Жду с нетерпением.
Помолчав, Князев хрипло спросил:
— Как он там?
— Я же говорил ещё вчера, скоро уедем, можете не беспокоиться, — Хоук с увлечением рассматривал подарки от коллег, как будто это был интереснейший в жизни фильм.
Князев покачал головой и молча вышел, засунув руки в карманы. Хоук слышал, как он какое-то время топчется рядом с соседней палатой, а потом быстро уходит. Сложив выпечку и дружественные открытки обратно в пакет, Лаватейн поднялся, одновременно снимая чистую рубашку со спинки стула. Бинты снимать ещё не разрешали, но теперь хотя бы официально можно ходить.
Постучавшись, Хоук вошёл и увидел бодрствующего Кайла и гиперактивного Мидорикаву на сиденье рядом с ним. Удивительно, как он не услышал это из соседнего помещения.
— И покинул твоё тело проклятый герцог Данталион, — вещал Мидорикава, как по книге. — Собственно, этого мы не видели, но когда Хоук тебя нашёл, ты уже никем не управлялся.
— Ну хоть какая-то радость в этой жизни, — проворчал Кайл, косясь на него подозрительно. — Вы бы ещё через полгода притащили свою божественную задницу, а?! Как раз бы Дьявол присоединился, вот бы все вместе и встретились…
— Мы спешили, — проронил Хоук, садясь с другой стороны. Кажется, его заметили только сейчас. — Если бы ты раньше сказал, что за вами охотятся, может, этого бы не случилось.
Кайл надулся и уставился перед собой, скрестив руки на груди.
— Классно, я виноват.
— Ты виноват, — моментально включился Мидорикава. — Точно! А я-то думаю, с кого всё началось? Боже, боже… — он полез за тетрадью. — Так и напишу…
— Может быть, — неохотно протянул Фабиан. — Наверное. Ладно, согласен, мои проблемы.
— Вот и разбирайтесь, — с облегчением сказал Мидорикава, собираясь и уходя. На пороге он обернулся и напомнил: — Как только сможешь встать, полетим обратно. Нельзя так задерживаться вдали от дома…
Тишина длилась минуты три, не разрываемая ни единым вздохом. Кайл не выдержал первым:
— Ты чё?
— Что-то не так? — Хоук оторвался от созерцания белой комнаты, повернув к нему голову. Всё как обычно. Ничего не изменилось.
— Типа того. Ты какой-то неправильный, — объяснил Фабиан.
— Это ты неправильный… — Он поднялся. — Отдыхай. Могу принести журнал, там валяются.
— Подожди… Ничего не расскажешь?
— О чём?
— Ну, я, наверное, вырубился на середине, — пробормотал Кайл. — Помню только, что Полина… в общем… ты знаешь, короче.
«Это больше на тебя похоже, не так ли?» — Хоук сел обратно.
— Рассказывать особенно нечего. Мы выбрались оттуда, Мидорикава-сан прочёл запретное заклинание. Он объяснил, что это был крайний случай, поэтому он воспользовался какой-то своей книгой. Судя по всему, сам Дьявол был неподалёку, но этого никто точно сказать не может.
— И дальше? Я давно так валяюсь? — он посмотрел на настенный календарь, вскинув брови. — Сколько?..
— Ну, всё ещё март, это утешает. — Хоук проследил за его взглядом. — Да ты проспал свой день рождения.
— Не отмечать же его теперь, — буркнул Кайл. — В половину меньше поздравлений… Они никогда не забывали. А теперь я их не забуду…
Громко тикали часы. Раньше их тут не было.
— Если хочешь поговорить о них — говори, — предложил Хоук. — Может, станет легче.
— Вряд ли. Да и… зачем тебе это надо… — Кайл сердито уставился на свои бинты. — Блин, ну как всегда. Я же не хотел тебя в это втягивать. А в итоге всё-таки втянул.
— Это не страшно. Всё равно тебе больше досталось, — он всё же улыбнулся и вполне искренне, но на Фабиана это не подействовало.
— Наверняка все уже всё знают. Обычно я тот парень, который ведёт себя по-скотски и ничего не объясняет.
— Именно! — воскликнул Хоук и рассмеялся. — Нет, такого точно описания тебя я никогда не слышал. Приму за извинение. Не забудь остальным рассказать…
— Ага… — он неуверенно усмехнулся. — Ладно, пожалуй, надо отметить. Чтобы вы могли с чистой совестью швырнуть в меня торт. Сколько там… двадцать четыре свечки, получается?
— Да. Двадцать четыре горящие свечки я вставлю тебе в…
— Не хочу взрослеть! — шарахнулся Кайл. — Ты же меня под конец жизни всего искалечишь!
— Что поделать, — хмыкнул Хоук. — А сколько их, по-твоему, должно быть?
— Восемнадцать.
Лаватейн моргнул.
— Почему?
— Ну… — потянувшись, Фабиан снова посмотрел на календарь. — Типа восемнадцать лет — клёвый возраст. Никаких проблем не было. В смысле, были, конечно, но какие-то дебильные. Я тогда в универ поступил. Тебя нашёл. Мультики по ночам смотрел. Классно же всё было.
— На что ты потратил свою молодость? — не дав ему ответить, Хоук поднял руки: — Сдаюсь, восемнадцать — так восемнадцать. Если хочешь, сделаем меньше свечек.
— И что тогда? Время назад вернётся?
— Нет, но если делать так каждый год, то тебе будет вечно восемнадцать. Как ты и хотел.
Кайл изучающе посмотрел на него, затем дотянулся до тумбочки и что-то оттуда вытащил. Повертел в руках, подбросил пару раз. Хоук присмотрелся и увидел старую подвеску — серебристый истёршийся со временем треугольник.
— Символ какой-нибудь?
— Нифига. Все так думали, конечно, но это просто подарок, — помолчав, он сказал: —
