— Всё-таки нет. Если бы его там не было, наверное, половина мира уже бы накрылась, — будничным тоном ответил Хоук. — Больше не подозревайте его ни в чём, хорошо?
***
Кайл внимательно осмотрел потолок. Никаких ловушек, никаких конфетти, никаких выбитых лампочек. Он не мог объяснить себе, почему так опасается идти по пустому зданию собственного места работы, но ощущение было такое, словно за ним всю дорогу следят. По пути не было времени об этом думать — Мидорикава ещё в самолёте читал ему долгую-долгую лекцию о любви и дружбе, оправдывая это тем, что нужно возродить в пострадавшем волю к жизни. Никакие аргументы насчёт того, что волю к жизни Кайл вроде бы и не терял, на него не действовали.
Устав от поучительных разговор, Фабиан обратился за помощью к шефу. Хоук приказал слушаться Мидорикаву и перевернулся на другой бок, закинув на него ноги.
«Неплохо они сговорились».
Трясясь в автобусе по дороге к родному гробоподобному офису, Кайл против воли продолжал думать об этом, поскольку промытые Мидорикавой мозги работали только в одном направлении. И почему он так упрямо повторял одно и то же, мол, позаботься о своих друзьях, твои родственные души здесь, берегите друг друга? Не хочет, чтобы повторилась катастрофа?
«Как всегда, он имел в виду другое, — размышлял Кайл, поднимаясь по лестнице к лифтовой площадке. — Я был единственным из всей группы, кто был привязан к своему кровному отряду. Я полагался на эти буквы и номера, как будто это единственные люди, которых можно любить… — Выйдя на нужном этаже, он увидел в конце распахнутую дверь, и коридор огласился родным хоровым воплем, означающим очередную разборку не на жизнь, а на смерть. — Почему остальным плевать на это? Они столько лет пытались мне доказать, что татуировки и символы никому нахрен не нужны, а я не слушал».
Кайл остановился. Если он войдёт внутрь с серьёзным задумчивым лицом, это будет полный крах империи.
«Теперь у меня не остаётся иного выбора, кроме как признать их своими друзьями».
В кабинете творился привычный шум и гам, и по звуку можно было нарисовать вполне чёткую картину того, как Шон и Куро играют в морской бой, Джун стоит у них над душой и говорит, что всё они делают неправильно, а потом непременно получает по голове, вмешивается Эйден, который в детстве играл по другим правилам, где-то на заднем плане их пытается угомонить Хоук, но ничего не выходит, и в следующую минуту комната оглашается командирским басом Энджел, который тут же перерастает в милый женский голосок, призывающий всех к порядку.
«Ну и дебилы». — Кайл улыбнулся.
А вот теперь стоило посмотреть по сторонам.
— Йо, — сказала Хинами у него за спиной. Обернувшись, Кайл инстинктивно дёрнулся, вспоминая, что эта же миловидная японочка, что ниже него на две головы, чуть не уложила его в ресторане. — Не пугайся, онегаишимас.
— Скажи спасибо, что я японский знаю, а то подумал бы, что это попытка насилия, — отговорился Фабиан. — Почему ты не с ними? Тоже опоздала?
— Наверное, — порывшись в рюкзаке, Хинами не сразу, но вытащила маленькую коробочку. Кайл успел рассмотреть её руки, не тонкие, а бойцовские крепкие руки, и просматривающие сквозь рубашку бинты. — Лаватейн-сан сказал, ты будешь.
Не врубившись, Кайл взял коробочку и сразу её открыл. Внутри лежало несколько круглых несуразных шоколадных печений.
— Зачем?
— Я спросила, он ответил, — отчиталась Хинами, без какого-либо выражения на лице наблюдая за его действиями. — Это вроде подарка. За день рождения, за знакомство и за то, что выжил.
Фабиан прищурился, но так и не смог понять, что у неё на уме.
— Это немного бестактно, но спасибо.
— Я знаю, каково терять людей, и знаю, как неудобно об этом говорить. Когда со мной произошло несчастье, мне хотелось, чтобы кто-нибудь обнял и подарил вкусной еды. Но рядом никого не было. — Хинами подошла к нему и обхватила руками, неловко привстав на цыпочки. — Если честно, я не знала, что придумать, и Лаватейн-сан помог с печеньем. Мы за ночь его вместе сделали.
«Это, пожалуй, то, что стоило увидеть», — пожалел Кайл.
— Ладно, ты постаралась, — он осторожно провёл рукой по её спине, вообще не понимая, есть ли там хоть одно живое место. Хинами спокойно отстранилась. — Съем в одиночестве и никому не дам. Может, тогда расскажешь, что произошло с тобой?
Японка повертела в руках опустевший рюкзак, борясь с собой, но всё-таки ответила:
— Никто не спрашивал так прямо, и я не хотела говорить… Но теперь почему-то кажется, что я могу ответить. По понятным для всех Куроноцуруги причинам, семьи у меня нет. И я буду мстить не только за неё, но и за саму себя. Несколько лет назад, когда я приехала к подругам в Токио, меня обесчестил демон. Он был сильный, тот, который похож на человека. Думая, что я умру от этого, он сказал мне своё имя, но я не умерла и до сих пор ищу его. Каждый, кто падёт от моей руки, должен сначала представиться. Поэтому я спрашиваю, как их всех зовут. — Хинами впервые улыбнулась, хоть и не глазами: — Имена у них дурацкие.
— Хреново, — сказал Фабиан. — Но ты обязательно надерёшь ему задницу.
— Надеру, — серьёзно кивнула девушка. — И не только задницу, можешь мне поверить.
Фыркнув, он уточнил:
— И как зовут этого подонка?
— Зачем тебе? — не сделав даже паузы, Хинами ответила: — Его зовут Кирэ.
— Кирэ? — Кайл пожал плечами и отвернулся, чтобы не смотреть ей в глаза. — Впервые слышу. Пойдём к остальным…
***
— Добро пожаловать домой, — сказала Энджел, встречая его на пороге. — Хинами, мы разобрались с твоими документами.
— Спасибо! — на глазах шокированного Кайла японка просияла, улыбаясь во весь рот, и повисла на шее у Энджел. Обнимались они долго, параллельно обсуждая все проблемы бытия.
— Фига подружились, — буркнул Кайл, проходя дальше. — Я думал, она обнимет только меня.
— Тебя обнять? — спросил Эйден.
— В чём подвох, бабушка?
— Не соглашайся! — завопил Шон из-за Хоука. — Ни в коем случае! Он очень, очень сильно обнимает.
Послушно обогнув врача, Кайл врезался в Куро.
— Ты обнимался с Хиной-чан? — отчаянно спросил Куро. — Как?! Она же не… не… ни за какие коврики…
— Коврижки, идиот, — перебил его Джуничи и повернулся к Кайлу: — Рад, что
