— Ты предал нас! Ты обещал! — она задыхалась от боли и слёз, но не могла остановиться: — Я ждала, да чёрт возьми, мы все так ждали, как никогда в жизни никого не ждали!.. Ненавижу, убью! Я поклялась тебя убить… Так же, как ты поклялся нас защищать… Тоже мне, Первый номер… Ты просто сбежал от нас!!! Сбежал вместе с ними! Что, лёгкой жизни захотелось? Захотелось поиграть в спасителей земли? Хоук… нет… я от тебя не ожидала… Никто не ожидал, и только этот… защищал тебя до последнего, чёрт его побери!.. Что здесь хорошего?! Они кто тебе? Они тебе никто! Этот святоша… эти потомки магов… эта, эта женщина, она даже не богиня, она грешница ещё до тебя… Ты нас бросил, и ради кого?! Я так тебя ненавижу, Хоук!
На время её крики пресеклись рыданиями, и никто не произнёс ни слова, пока девушка не продолжила:
— Т-ты… обещал… Мэрэхат, это не просто обещание, оно повязало нас кровью, так, как это не смогла сделать Анна Браун… А мы поверили, мы ВСЕ поверили! Кроме него, наверное, да он просто тебя отпустил — пожалел… «Приведу помощь…» Кого ты нам привёл?! Никого и ничего, кроме кучи лет боли и страданий! Мы ждали тебя, Хоук… мы верили, что ты вернёшься… А тебя всё не было… — Она вздрогнула и поёжилась, обхватила себя руками и продолжала через слёзы: — Бросил… ты нас бросил… потом мы узнали, что ты здесь, и он поехал за тобой, и он нас тоже бросил… у-у… Ты худший, самый худший… Ты нас обманул, ты нас не защитил, НИКОГДА не защищал, только себя… Почему ты до сих пор не умер?!
Слова иссякли, и она молча рыдала, закусывая губы и иногда протирая и без того красные глаза; слёзы мешались с кровью, кровь — с распущенными волосами, волосы — со слезами, из закрытого зала доносился плеск воды и весёлый смех, а здесь, на лестнице, были только они втроём. Кайл никогда не чувствовал себя настолько лишним, но пошевелиться и уйти было свыше его сил. Он не понимал, что происходит и почему, только это было неважно — каждое слово этой девчонки било наотмашь по лицу, и если бы только по лицу…
Что она несёт? Кого Хоук мог предать или обмануть? Чёрт возьми, да она говорит о другом человеке! О ком угодно, только не о нём…
— Ты успокоилась? — тихо спросил шеф. Кайлу было страшно посмотреть на его лицо, так что он уставился на покрасневший нос девчонки. Проклятое зрение выхватывало кровь на руке Хоука и то, как оно, это плечо, непреодолимо дрожит. — Извини, но…
— «Извини»?! — всхлипнула она. — Ты правда решил, что…
Договаривать не было необходимости. Ещё раз протерев глаза кулаком, она присмотрелась и замолчала, а потом застыла и как-то странно напряглась, будто увидела что-то очень странное.
— Хоук, ты меня узнаёшь?
Кайл закрыл глаза. Если бы ещё можно было не слушать!
— Нет.
Они молчали, и пришлось смотреть, потому что больше смотреть было некому, да и произойти могло что угодно… На всякий случай придерживая нож, Фабиан переводил глаза с него на неё, всё ещё чувствуя себя третьим лишним — в любом смысле. Девушка смотрела на Хоука расширенными глазами, и море в них больше не плескалось. В них вообще ничего не плескалось. Кайл уже подумал, что она умерла, ведь крови вытекло так много, но тут Четвёртая вскинула руки, вцепилась в ворот рубашки Хоука и зашептала, быстро и горячо:
— Скажи… пожалуйста, скажи мне… скажи мне, что ты забыл всё раньше, чем… чем они тебя увезли. Ради всего святого, ради всех богов, да хоть бы ради Дьявола… ты же вернулся бы, правда?! Ты же хотел вернуться? Они просто… это всё мир! — она нервно и рассеянно засмеялась, и этот звук в тишине пустого зала оказался воистину жутким. — Это мир, точно! Проклятый, ненавистный Десятый мир… Тебя не хотели забирать, а ты уехал, и они заставили тебя забыть всё… в семь лет… в семь лет! Да? Ведь так?! Хоук, не молчи…
Это было не так, это было настолько не так, что хотелось плакать и кричать. Кайл нащупал в кармане ручку, быстро разогнул бумажный самолётик, вышло неровно, но плевать. Он не знал, что собирается говорить Хоук, но поймал его взгляд, и этот взгляд просил о помощи, да кто бы, чёрт возьми, не просил?!
«Она умирает», написал Кайл.
Секунда. Две. Три. Всхлип и слабый стон.
— Да, это так, — произнёс Хоук и вежливо улыбнулся, только эта улыбка была похожа на трещину на стекле. — Я ничего не помню, начиная с семи лет… В этом мире… меня нашли другие отряды, нашли и подобрали, а про RSA не знал никто. Прости, пожалуйста, но я правда не помню, что… что-то обещал.
Ложь во благо на пороге смерти, тихое, затихающее дыхание девушки-дельфина. Кровь останавливалась, и вместе с ней останавливалась жизнь. Теперь Четвёртая улыбалась, и она была такой красивой, какой, наверное, не была ни одна из его знакомых. Кайл вспомнил, что когда-то говорила Таня — оборотни в человеческом облике безумно красивы… Да, пожалуй, это так, только оборотней осталось совсем мало, и сейчас их количество уменьшится ещё на одного.
Когда её глаза остекленели, улыбка оставалась прежней. Фабиан поднялся и, пытаясь не поскользнуться на воде и крови, прикрыл ей глаза ладонью. Хоук не шевелился, он словно был где-то не здесь. Кайл повертел головой в поисках хоть кого-нибудь, но здесь не было ни зла, ни добра, ни людей, ни демонов, только они вдвоём и мёртвое тело Четвёртой. Четвёртая… она всё это время была жива. Остальные, видимо, тоже.
Сказать было настолько нечего, что он молча присел на ступеньку рядом, спиной к неподвижному телу. Хоук тоже отвернулся, вытащил из ниоткуда нож, посмотрел на него, крепко сжал лезвие рукой — ладонь изрисовал порез, и потекла кровь. Она уже приобрела золотистый оттенок, хотя в темноте не разберёшь…
— Убери… — Лаватейн не пошевелился, и пришлось отобрать самому. Кайлу хотелось швырнуть кинжал куда подальше, но оружия у них много, а слов — всё ещё круглый ноль.
— Зачем? Это всего лишь запоздалая правда, — пробормотал шеф, глядя куда-то вниз и никуда. — Если всё правда так, то я давно должен был умереть… Не в семь лет, как твой Алекс, так в семнадцать… в шестнадцать… когда демоны пришли. Это было бы так справедливо…
— Нет,
