Вторым источником плохого настроения был Кайл. В самолёте обошлось без инцидентов, но уже в Америке у него села батарейка на плеере, и теперь беседовать было крайне затруднительно: все разговоры так или иначе сводились к Японии — нельзя же по сто раз обсуждать квартиру, в которой ещё не был ни минуты. А при каждом упоминании оставленной ими Японии Кайл либо начинал злиться, либо впадал в депрессию, а делать этого молча он не умел. Он упрямо считал, что всё хорошее, что когда-либо с ним случалось, осталось в Токио и точка; на осторожные намёки, что его друзья и однокурсники тоже постоянно уезжают, только огрызался. Рядом с ним сидел Эйден — единственный, кто благоразумно молчал и потому не беспокоился о своей безопасности. Сноу парень ненавидел всей душой: это же зловредный дедулик увёз его на другой конец света.
— Давайте сыграем в слова, — рассеянно предложил Сноу, выстукивая ногтем на жёсткой обивке руля какую-то мелодию.
— Отличная мысль, — подхватила Энджел, с отчаянием посмотрев на друзей. — Эмм… яблоко?
— Слон, — пробормотал Эйден, занятый поиском карты в телефоне.
— Токио, — мрачно сказал Кайл, не отрываясь от окна.
— Это город, идиот, они не считаются, — буркнул с переднего сиденья Шон. — И вообще, сколько раз можно твердить одно и то же?
— Ты себя со стороны слышал? — ледяным тоном спросил Кайл. — Если ты и открываешь хлебало, то только для того, чтобы пожаловаться нам на свою горькую долю. Как будто это кому-то нахрен интересно.
Сноу предупреждающе цокнул языком: не хватало ещё, чтобы эти двое сцепились.
— Мальчики! — взмолилась Энджел, пихая локтем Эйдена в поисках поддержки. — Хватит ругаться… у нас впереди всё самое интересное!
— Завтра поедем в торговый центр, купим что-нибудь, — успокаивающим тоном сказал Сноу. — Кайл, ты хотел новые наушники?
— Ага. Японской фирмы. Здесь не продаются.
— Ну поедем, и что это изменит? — замогильным голосом вопросил Шон, скрестив руки на груди. — Если бы можно было вернуть прошлое… — Судя по отсутствию комментариев сзади, в этом Кайл был с ним согласен.
Тут уже не выдержал Сноу. Старик со всей силы нажал на гудок, а потом сурово рявкнул:
— Значит, так! Часть ваших знакомых едет в Россию, часть — во Францию и в Италию, вам же выпало работать здесь. Это не обсуждается. Шон, прекрати ныть, это ничем не поможет. Кайл, всё намного лучше, чем ты думаешь, а в Японии никому из нас делать нечего. И чтобы я больше ни слова от вас не слышал, ясно?
В наступившей тишине Кайл тихо заметил:
— В целом, какая разница, всё равно дома у нас нет.
Старик закатил глаза, но не в обиде. Создавалось такое впечатление, что ему очень хочется что-то сказать, но по каким-то причинам этого делать нельзя. Больше никто не разговаривал.
Шон зацепился за последнюю фразу Кайла, как рыба за удочку. Его раздражало буквально каждое слово в ней, чего уж говорить об интонации. Чтобы не выказывать возмущение вслух, он злился молча — это хотя бы никого не напрягало, и никто не просил прекратить немедленно. Отключившись от собственных мыслей, он пошарился по разумам окружающих, как недавно полюбил делать из-за своего приобретенного дара. Собственно, уже несколько лет прошло — с получения этой способности, со знакомства с Энджел и Эйденом, с неожиданного визита Тани… И, наверное, примерно тогда кончилась халява и лёгкая жизнь. Особенно это отразилось на его учёбе.
Ламберт злился до чёртиков, но поделать ничего не мог, особенно с этими постоянными переездами. Кайл закончил вуз пару лет назад, и чем он занимается, Шон не знал. Эйдену тоже более-менее повезло, в основном потому, что он отказался от полноценного высшего и успешно балансировал между силовыми тренировками и самообразованием. Эндж с горя отправилась на курсы секретарш или какую-то подобную ерунду, только на этот раз по-настоящему, а не для прикрытия. А Ламберт со своим универом едва не сошёл с ума, пытаясь подогнать сдачу всех необходимых экзаменов к дате переезда.
Мало того, что на группу иностранцев всегда машут рукой и откладывают на последний момент, ему ещё пришлось зубрить дни и ночи напролёт, чтобы успеть всё в срок. Уезжал он, правда, уже с дипломом, но всё это было закончено в дикой спешке и приятных впечатлений не оставило. Похоже, чтобы найти работу, придётся ещё немного свои навыки подтянуть. Ничего, переводческих курсов в Америке предостаточно. Это разведал ещё капитан, когда ездил туда смотреть квартиры.
Снова отвлёкся… Давно не было практики в этой сфере. Закрыв глаза, чтобы сосредоточиться (заодно не будет так укачивать), Шон переместился в маленькую вселенную чужих размышлений.
Сноу был на удивление спокоен, собственно, как обычно. По-лидерски собран и ни за что не переживает, несмотря на недавнюю общую ссору. Чего не скажешь об Энджел — она явно вся извелась, чувствуя себя виноватой и вообще неуютно в такой напряжённой обстановке. Тут Ламберт почувствовал лёгкий укол вины, но беззаботно решил, что болтать сейчас и извиняться будет опасно и не совсем тактично. Эйден был слишком занят чем-то своим, судя по всему — в Интернете, и задумчиво-потерянно там же и зависал. Мысленной ощупью перебираясь к Кайлу, Шон был почти уверен, что мозг сейчас взорвётся от его впечатлений.
Но этого не произошло. Фабиану было… грустно? Максимально незаметно вывернув шею, Шон уставился на него лично. Обычное раздражённо-безразличное выражение лица, только теперь та же физиономия показала ему язык и средний палец заодно. Да нет, какое-то несоответствие. Скорчив ответную гримасу, Ламберт вернулся в прежнюю позу. Никого тут не поймёшь.
***
Проснувшись к новой квартире на следующее утро, первым делом Шон подумал об Энджел.
Трудно было не думать о человеке, если он лежит рядом с тобой и мило сопит в подушку. Но Шон успел привыкнуть к тому, что этот человек — его богиня, подруга, девушка. Кто угодно, только не сестра. А теперь она и Силу почти утратила, и чисто физически они не могут быть вместе. В принципе, его ничего не смущало, но Энджел артачилась и шарахалась от него, даже если Ламберт просто проходил мимо…
Перевернувшись на бок, он уставился на сестру. Та лежала на спине, запрокинув голову влево, а волосы растрепались во сне, лихорадочно расположившись на подушке. Из-под одеяла высовывалась тонкая рука без браслета.
— Дырку просмотришь, — неожиданно сказала
