Они не были бы беззащитными, если бы…
Тридцать секунд, двадцать, десять…
Сработало!
На стене напротив входа замерцал постепенно расширяющийся синеватый круг. Это был не совсем синий — цвет сумерек, символ переходного времени суток. Рукотворный портал на обратную сторону. Единственный шанс победить Любовь Серафимовну и спасти университет.
— Вы это сделали! — радостно вскрикнула Ирина Арсеньевна, и тут же её ноги подкосились: отвлёкшись на портал, она пропустила атаку и оказалась стреножена какими-то скользкими подземными щупальцами. Неприятно, но не смертельно, а главное — теперь она не сдвинется с места до конца мистерии, поэтому Максим Сергеевич спокойно вошёл в зал.
Любовь Серафимовна прищурилась сильнее, чем раньше, и склонила голову к левому плечу. Рога на голове декана филфака заалели и задымились.
— Что ты творишь, волшебник, — прошипела она. — Я не уйду из этого мира добровольно!
— Этого я и не жду, — улыбнулся Максим Сергеевич и положил предварительно снятый пиджак на скамейку. — Мы вместе прогуляемся, хорошо? Я и вы, и больше никого.
— Этого, — ощерилась она, — не жду уже я!
Вспыхнуло и бабахнуло, не будь Максим Сергеевич магом, его бы отбросило к стене — так же, как всех остальных несколькими минутами ранее. Любовь Серафимовна уже поняла, с кем связалась, и начала колдовать сложнее: в ход шли не штукатурка с баскетбольными мячами, а настоящие чары, чары порчи и чары призыва. Максим Сергеевич парировал с лёгкостью, делая вид, что ему это безумно тяжело даётся; главное, чтобы повелась только декан филфака, а не все остальные… Хотя чего прикидываться? Он только что своими руками распахнул двери на обратную сторону, а это не шутки!
Нужно было как можно скорее вытолкнуть рогатую женщину туда, тогда он сможет драться в полную силу. Говоря начистоту, ТОЛЬКО тогда. Максим Сергеевич убедился, что всем хватило мозгов не подходить ближе, и замахнулся левой рукой, правой прикрывая сердце — место, куда обычно целят такие твари, как Любовь Серафимовна. Легонько рассечь воздух и…
— Не так просто! — прорычала оказавшаяся Владыкой. Уже летя спиной в мерцающий портал, она выбросила руку, и из пола вырвалось очередное щупальце из преисподней. Максим Сергеевич не успел его перехватить, параллельно защищаясь от порчи с потолка, и краем глаза увидел, как щупальце схватило за ногу Геннадия Прянишникова и потащило его за собой. Мечников поймал Геннадия, но не остановил…
— Чёрт возьми!
Одарив его напоследок торжествующим взглядом, Любовь Серафимовна скрылась в портале. Забрав с собой этих двоих… Чёрт взял!
Повисла тишина.
— Максим Сергеевич!
Он обернулся. Ирина Арсеньевна наконец расправилась с щупальцами, сжёгши их дотла, и кинулась к нему, но остановилась, будто напоровшись на невидимый столб, когда посмотрела в лицо.
— Ирина Арсеньевна, — ровным голосом сказал волшебник, — я рад, что вы снова в строю. Вам под силу привести в чувство оставшихся студентов и преподавателя. Пожалуйста, займитесь этим, пока мы не вернёмся.
— Максим Сергеевич, — повторила ведьма. Губы у неё дрогнули. — Вы же понимаете…
— Удачи, Ирина.
Он шагнул в мерцающий синеватый круг, услышав за спиной только сочувственный всхлип.
***
Эта обратная сторона сильно отличалась от того, что он видел осенью. Сориентировавшись в пространстве, Мечников вскочил на ноги и первым делом отодрал от Геннадия ослабевшее зловредное щупальце. Парнишка был без сознания, и, наверное, слава богу! Он не вспомнит этого кошмара…
Жуткая бабища с рогами тоже здесь, значит, Калинин с Григорьевым в безопасности. В относительной безопасности. Что-то подсказывало Мечникову, что он мог и не рвать жопу за философа, но поступить иначе тоже было нельзя. А теперь…
Это была их родная станция метро, та, на которой находился корпус универа, но какая-то неправильная. Мечников с Геннадием оказались на рельсах, но вели эти рельсы не в туннель, а почему-то сразу на улицу. На платформе было пусто, только из-за ближайшей колонны раздавалось сосредоточенное сопение, кряхтение и шипение. Всё вокруг — серовато-синее с редкими лиловыми проблесками, холодное и насквозь пропахшее солью. Далёкий гул поездов, которые явно едут не сюда, а отсюда, и тишина — полумёртвая тишина.
Мечников подхватил философа за талию и перебросил его руку через свою шею: очнётся — будет держаться, не очнётся — не будет падать. Осталось понять, как отсюда выйти, но злополучного круга-портала было не видать.
— Вы целы?
Историк резко обернулся: откуда взялся Максим Сергеевич, было непонятно, но он взялся! Барсов спрашивал их, а смотрел на платформу, и стало ясно, что сейчас прольётся чья-то кровь.
— Да. Остальные?
— В безопасности… К сожалению, я не могу вернуть вас раньше определённого времени, — быстро говорил волшебник, мелкими шагами подбираясь к платформе. — К тому же, надо одолеть эту дрянь. Пожалуйста, не уходи далеко отсюда.
— Может, нам как раз отойти? — переспросил Мечников. — Тут, конечно, везде жутко, но вы же будете драться…
— Я понимаю, — с досадой пробормотал Барсов, — дело не в этом… Вам обоим нельзя здесь находиться. Мне тоже, но я отобьюсь.
— От чего ещё?!
Силуэт Любови Серафимовны появился на краю платформы, и Максим Сергеевич одним красивым жестом подтвердил свой пояс по карате: Мечников рухнул на рельсы раньше, чем выругался матом. Вместе с ним рухнул Геннадий. Отсюда ничего не было видно, и, когда он наконец сел, чтобы хоть как-то видеть платформу, драка уже началась.
Мечников за свою жизнь посмотрел достаточно фэнтезийных боевиков, но не представлял, что на самом деле эффекты — всего лишь эффекты. Ни Любовь Серафимовна, ни Максим Сергеевич не кидались красивыми световыми вспышками и практически не раскрывали рта: рогатая женщина шипела и притоптывала ногами, волшебник ограничивался мелкими и зачастую незаметными движениями рук, но было очевидно, что каждый из этих жестов причиняет противнику боль. Они кружили по платформе, и вот оно, единственное совпадение с фильмами, которое засёк историк — скорость. Барсов двигался быстрее человека, но не быстрее какого-нибудь гепарда, а вот Любовь Серафимовна металась и вертелась так, что становилось ясно — у неё тут, на обратной стороне, какие-то свои источники силы.
К тому же, женщина немного изменила форму. Ей больше
