Лиланд считала, что нарциссизм Джокера тесно связан с его одержимостью Готэмом, и, если он все-таки выжил, он обязательно обитает где-то в городе или в его окрестностях. Джокер полагал, что Готэм принадлежит ему. Убей он зрелищно и хитро Бэтмена, ему бы подчинился весь город и все, кто в нем находился.
– Идея, разумеется, бредовая, – призналась Лиланд с добродушной откровенностью, которая слегка успокоила Харли. – Но странная ли? Не более чем Убийца Крок или летающий пуленепробиваемый инопланетянин.
– Если бы Джокера поймали и снова поместили в «Аркхем», вы бы сказали мне? – внезапно спросила Харли. Доктор Лиланд едва заметно улыбнулась.
– Сказала бы немедленно. Скрывать такую информацию не только бесполезно, но и вредно. Даже если его посадят в клетку в центре Земли, отправят на обратную сторону Луны или запустят на орбиту Нептуна, весь мир через две минуты все равно об этом узнает.
* * *Проходили месяцы, состояние Харли потихоньку улучшалось. Доктор Лиланд начала понемногу говорить с ней о будущей жизни вне Лечебницы. Харли знала, что ее не приговорили к пожизненному заключению, но размышлять об этом еще не хотела. Ей по-прежнему с трудом удавалось не связывать свое существование с Джокером. Временами, она вообще сомневалась, удастся ли ей когда-нибудь думать о себе, как о независимой личности.
– Я слишком живо помню, как все это было… – Харли осторожно подыскивала слова. – Каково это, находиться под его контролем и безоговорочно верить, что он по-настоящему меня любит. Рано вы планируете выпустить меня в этот опасный мир.
– Ваша привязанность к Джокеру как раз и являлась корнем всех ваших проблем, – отрезала доктор Лиланд. – Но вы избавились от зависимости, и я сделала все, что могла, чтобы восстановить и усилить ваше осознание себя как индивидуума. Но чтобы окончательно изжить проблему, вам как раз необходимо выйти в этот «опасный мир», как вы его назвали, – она помолчала. – К тому же, нам потребуется эта комната для пациента с куда более серьезными трудностями.
Они одновременно рассмеялись. Харли сразу почувствовала себя лучше, словно двое друзей встретились спустя долгие годы разлуки.
– Мы не выставим вас за ворота с пожеланием удачи, – продолжала доктор Лиланд. – Сперва вы полгода проведете в специальном перевалочном учреждении. Затем они проведут оценку вашего состояния и решат, стоит ли вам задержаться там еще на какое-то время или же вы готовы к жизни в большом «опасном» мире.
– О каком учреждении идет речь? – поинтересовалась Харли.
– Мне кажется, вам там будет комфортно. Я выбрала именно это общежитие потому, что все женщины, находящиеся там, испытали на себе ужасы жизни в токсичных отношениях. Над некоторыми из них издевались так называемые «друзья», иногда – родители, а две женщины вообще сбежали из секты.
«Увы, не из секты Бэтмена», – подумала Харли. Ей пришлось сжать губы, чтобы не проговориться. Во время терапии они не говорили о Бэтмене, так что тема оставалась открытой, но Джоан необязательно об этом знать. Харли и так понимала, что ее бывшая начальница сочтет оправданием: вы не из этих мест. Как будто Харли выбирала, где родиться.
К тому же, как бы доктор Лиланд не восхищалась Бэтменом, она ведь не убежала с ним, чтобы совершать преступления. Бэтмен не бил ее и не выбросил с седьмого этажа.
Кто-то случайно оказывается в не подходящем месте в не подходящее время. А кто-то сам притягивает неприятности.
* * *Доктор Лиланд была настроена оптимистично и уверяла, что Харли без труда найдет работу, хотя ничего не говорила о возможности получить обратно лицензию на медицинскую практику. Харли старалась обходить этот вопрос стороной. По словам Лиланд, все обитательницы перевалочного общежития где-то работали, и Харли задумалась, сколько из них мыли грязную посуду, машины или убирались в таких местах, куда бы их ни за что не пустили при других обстоятельствах. Какую работу могла найти бывшая врач-психиатр с «дипломом» «Аркхема»?
Захоти Харли получать большие деньги, она всегда могла стать врачом при мафии. Человек с настоящим медицинским дипломом, способный извлечь пулю, не сообщив об этом полиции, ценился на вес золота.
Харли поспешила уверить себя, что всего лишь пошутила, но совсем от этой идеи не отказалась. Как знать, вдруг ближайшее бургер-кафе сочтет, что человеку с печатью «Аркхема» нельзя работать даже на раздаче?
32
В семь утра в день, когда Харли выписали из «Аркхема», доктор Лиланд принесла ей сумочку, небольшой чемодан, некоторую сумму денег, билет на автобус и распечатанную карту с указанием, как добраться до общежития. Она постояла вместе с Харли на автобусной остановке напротив ворот больницы, обняла, пожелала удачи и попрощалась.
Харли боялась, что возвращение в Готэм вызовет бурю эмоций. Реальность ее разочаровала. Готэм не являлся волшебной страной Оз. Просто город, полный людей, живущих изо дня в день самой обычной жизнью.
От центрального вокзала Харли направилась до ближайшей железнодорожной станции, где кассирша объяснила ей, на какую электричку сесть и когда выйти. Далее до общежития Харли решила пройтись пешком.
Слабость после долгих месяцев, проведенных с загипсованными руками и ногами, давала о себе знать, но ходьба благоприятно сказывалась на мышцах, к тому же, по пути можно было рассмотреть окрестности. Пригород ей попался спокойный с часто циркулирующим транспортом. Здесь явно не водились местные суперзлодеи. На лужайках перед домами валялись детские игрушки. Приятное зрелище, но Харли все же радовалась, что выросла в урбанистическом районе. Ей с братьями лужайка не требовалась, двором им служил весь Бруклин. Они играли в классики и раскачивались на веревках на детской площадке. Они не искали приятелей, чтобы поиграть: вокруг всегда носилось полно других детей и взрослых, особенно летом, когда жители Бруклина по вечерам усаживались на террасах или на ступенях крылечек.
Предаваясь ностальгическим воспоминаниям, она дошла до общежития – большого здания в викторианском стиле, слегка обшарпанного, но крепкого, с широкой верандой, зеленым газоном и цветами вдоль главной дорожки. Милое местечко, и все же Харли скучала по центру и по его непрекращающемуся уличному шуму, который будил ее по утрам и убаюкивал ночью.
Что ж,
