словно он погружался в черную воду.
За ним последовали остальные.
Черные хаулы — порождения Глума. Способные передвигаться не только в тени. Как между светом и тьмой, они скользили еще и между землей и наэфиром, обителью Глума, сквозь трещины между этими двумя мирами.
Туда и обратно.
Не было места, куда они не смогли бы пробраться. Щели, через которые просачивался Глум, имелись всюду в Мириллии — в пещерах, куда никогда не заглядывало солнце, в морских глубинах, в заброшенных и забытых могильных склепах, даже под корнями древних деревьев. А там, где находил путь Глум, мог пройти и его легион.
— Ступай, — шепнула она своему слуге. — Продолжай охоту.
Последним растворился во мраке меч Перрила, вложенный в ножны из Глума. Но прежде она успела коснуться кончика клинка, осиянного зловещим зеленым огнем. Богоубийца сбежал… Он уверен в этом, счастливо не сознавая своей истинной судьбы.
Улыбка ее сделалась шире.
Мощи этого меча в полной мере наэфрин не изведал. Но и малой ранки достаточно.
Изумрудный свет погас, канул во тьму проклятый клинок.
Напоенный отравой, от которой нет спасения, которая уже струилась по жилам наэфрина и человека.
— Кровь, пылающая ненавистью, — прошептала Мирра. — Кровь Чризма.
Часть четвертая
РУИНЫ И ПЕПЕЛ
Глава 14
КЛУБЫ ДЫМА
Едва светало, когда Брант вышел в просторную общую кабину флиппера.
Провел рукой по изогнутой деревянной обшивке левого борта.
Наклонись он и вдохни поглубже, учуял бы даже сквозь запахи лака и черной желчи знакомый пряный аромат.
Смолы помпбонга-ки.
Запах дома.
Три дня мальчик приходил в себя в чреве летучего кита, выстроенного из дерева, что росло в его родном царстве. Прошлое завладело им и не отпускало. К тому же его везли домой, чего он вовсе не хотел. Покинул Сэйш Мэл четыре года назад в цепях и возвращался точно скованный — не железом насей раз, но долгом.
Брант подошел к широкому окну в нижней части корабельного корпуса, положил руки на изогнутый дугой поручень. Здесь все точь-в-точь как в капитанском оке, только размерами поменьше. Жаль, что в сером сумраке не разглядеть пролетавшие мимо пейзажи. Наверняка они прекрасны…
Он проснулся так рано потому, что утром они должны были добраться наконец до Восьмой земли.
С каждым днем беспокойство его спутников возрастало — все гадали о положении дел в Ташижане. Вестей ждать не приходилось, ибо корабль, щедро сжигавший алхимию, летел быстрее любого ворона.
Особенно мрачен был регент, терзаемый и тревогой, и сознанием лежащей на нем ответственности. Его нисколько не веселили даже шуточки и непристойные россказни Роггера о былых похождениях. Брант заметил еще, что в последние дни он начал прихрам ывать. И когда, думая, что никто не видит, Тилар растирал левое колено, лицо его становилось совсем хмурым.
К счастью, вынужденное заключение их подходило к концу.
Высматривая в окне признаки восхода, Брант ощутил вдруг, как потеплел камень на груди. Понял, что где-то неподалеку Щен, и оглянулся.
Скрипнула, открываясь, дверь, в кабину проскользнула Дарт. На ней был пажеский наряд, который она носила в Ташижане, — черные сапожки, штаны, только рубаха не заправлена, болтается поверх пояса. И плаща недостает. Раньше он девочку без плаща и капюшона не видел. Оказалось, рыжевато-золотистые волосы ее отросли и достают уже до плеч. Ростом стала выше. Глаза как будто посветлели. Только выражение лица и сохранилось, то самое, какое он видел еще в школе. Озабоченное.
— Ой! — Она испуганно попятилась. — Я думала, тут никого нет.
— Да вот, пришел посмотреть на восход, — пробормотал Брант.
Дарт, пряча глаза, сделала еще шажок в сторону двери.
— Что ж, смотри…
— Нет… не уходи. — Он поманил ее к поручню.
Девочка двинулась вперед настороженно. Казалось, она куда с большей охотой сбежала бы отсюда.
— Рад тебя видеть, — сказал Брант, чтобы ее подбодрить, но понял вдруг, что это чистая правда. И растерялся.
Даже кашлянул от неловкости. Он знал уже, что Дарт дочь бродячего бога по имени Кеорн, сына Чризма. Того самого, что погубил его, Бранта. Ей этот бог подарил жизнь, а у него своей смертью отнял все. Тем не менее их судьбы переплелись — из-за его черепа.
Он передвинул руку на поручне поближе к ее руке. Не для того чтобы прикоснуться. Просто поближе. И, не находя слов, уставился в окно. Внизу стремительно разворачивался свиток моря, еще укрытого ночной тенью. Но на востоке небеса быстро разгорались розовыми и сиреневыми огнями. И вскоре первые лучи солнца озарили встающий из моря новый мир, страну скал и джунглей, лиан и водопадов.
Она сказала, глядя в окно:
— Расскажи мне о Восьмой земле.
Уж об этом он мог поговорить…
— Большую часть ее занимают заброшенные территории. Утесы, каменистые осыпи, непроходимые леса, серные источники. У моря встречаются песчаные отмели, есть несколько бухт. Царства здесь основали только трое богов.
Под лучами солнца заблистали ледяные пики.
Дарт ахнула от восторга. Брант ощутил гордость за свою родину.
— Присядь-ка, — сказал он и первым опустился на корточки.
Она встала рядом на колени, и, когда оба выглянули из-под поручня, плечи их соприкоснулись. Он указал на встающую из моря землю.
— Самые северные скалы — владения Фараллона, господина Девяти заводей.
— Что зовутся Изукрашенными, — восхищенно сказала Дарт. С гор перед ними стекали пять рек, каскадами из больших и малых водопадов, которые обрушивались на девять отдельных каменных террас, образуя на каждой огромную заводь. — Это правда, что все они разного цвета?
— Потому-то их так и назвали. Мастер Ширшим, летописец Сэйш Мэла, говорил, что раскрашивают их камни, которые растворяются в воде. А я думаю, что Милость Фараллона.
— А может, и то и другое, — предположила Дарт.
Солнце осветило водопады, и они ярко засверкали.
— А что за ними?
Брант показал на изумрудные вершины, окутанные туманом.
— Меж гор — глубокая долина, заросшая густым лесом.
