— Но как дать знать драконам, что мы желаем вступить в переговоры?.. — герцог понял, что в некоторых вопросах не стоит настаивать, и лучше перевести разговор на другое.
— А вот для этого нам и нужна эта женщина… — посмотрел на меня колдун. — Я могу разговаривать с драконами, но достучаться к ним через бескрайние моря и океаны… Это, увы, не для меня, на подобное способны только дарки. К тому же со мной драконы в переговоры вступать не станут, но дарк — это совсем другое дело. Конечно, драконы и сами без колебаний уничтожали дарков, но случалось, что оставляли их в живых, ведь дарки не способны на колдовство во вред драконьему племени. Именно потому к даркам драконы частенько относятся куда лояльней, чем к представителям Ордена.
— В этом случае я целиком полагаюсь на тебя и твои суждения… — произнес герцог.
— Значит, решено… — кивнул головой колдун.
Хотя всю эту историю маг рассказывал не только для достопочтенного герцога, но и для моих ушей, тем не менее, он и герцог — они оба относились ко мне словно к чему-то неодушевленному. Как видно, подразумевалось, что я должна без возражений принимать все, что мне скажут, и делать то, что прикажут. Э, нет, я на такие вещи не согласна!
— Господа хорошие, с чего вы взяли, будто я собираюсь что-то сообщать драконам, или беседовать с ними от вашего имени?.. — безукоризненно вежливым голосом поинтересовалась я. — С этим не ко мне, поищите кого-нибудь другого. Или сами с ними общайтесь, хотя это у вас вряд ли получится — насколько мне известно, вскоре после того, как вы озвучили драконице свои более чем бестактные требования, вашему отряду пришлось без оглядки удирать с Синих гор, теряя лошадей и людей. Вам, как вижу, удалось скрыться, а вот я успела насмотреться на ошметки того, что осталось от вашего отряда. Зрелище, надо сказать, печальное.
— Смерть — это чаша, которая никого не минует… — равнодушно уронил колдун. — Вряд ли тебя беспокоит судьба этих людей.
— Совершенно верно, мне нет до них никакого дела. В то же самое время я прекрасно понимаю, что если даже случится чудо, и драконы снимут с вас колдовство, то оно вновь вернется к Патрику, а он, если вы помните, мой муж, и у меня нет ни малейшего желания разрушать свою семейную жизнь.
— Молчи, женщина!.. — нахмурился колдун. — Здесь мужчины разговаривают, и твое мнение никому не интересно. В ваших странах такие, как ты, получили слишком много воли, а это недопустимо. Будешь делать то, что тебе приказано, и не забывай, что каждая из женщин должна испытывать почтение к словам мужчин, и без возражений исполнять их приказы.
— Вы тоже не забывайте, что здесь не Восток… — раз этот человек ведет себя так, будто он является моим хозяином, то и у меня нет желания проявлять излишнюю деликатность. — Так что не стоит указывать мне, что я должна делать, а что нет. А в своих делах разбирайтесь сами, без меня.
— Я бы посоветовал вам не дерзить — вы не в том положении, чтоб позволять себе подобное поведение… — холодно заметил герцог. Сейчас этот человек выглядел куда более спокойным, в его голосе пропали истеричные нотки — как видно, герцог сумел взять себя в руки, отчаяние отступило, и к нему вернулось намерение оказаться победителем в этой более чем непростой жизненной схватке.
— Ошибаетесь… — усмехнулась я. — Чего мне бояться? Того, что за проявленную дерзость вы прикажете снести мне голову? Так в этом случае еще неизвестно, кто больше пострадает — я или вы, во всяком случае, на поиски нового дарка вам придется затратить какое-то время, а оно сейчас работает против вас. Сколько дней вы тут прячетесь? Впрочем, я и без того могу посчитать — этот загородный особняк стал местом вашего добровольного заточения с того момента, когда с Патрика было снято драконье колдовство, наведенное по вашему приказу!
— Ну, раз вы такая умная, то подскажите, для чего мне было нужно наводить колдовство на сына герцога Нельского… — хмыкнул мужчина. — Интересно, знаете ли, узнать мнение со стороны.
— Вы, Ваша Светлость, желали одним махом вскочить на королевский трон, а заодно обогатиться, а для этого требовалось скомпрометировать правящую семью, обвинив ее в колдовстве и отправив на костер. Их имущество получает казна и новый король, а вокруг трона будут находиться ваши люди. Так? Что, вздумали на чужих костях свою мечту осуществить? А оно вон как обернулось — все по высшему закону справедливости.
— Вот только мне еще проповедей тут не хватало… — поморщился герцог. — Я, знаете ли, уже не в том возрасте, чтоб выслушивать нудные нравоучения и скучную мораль от какой-то дерзкой девицы. С этим, дорогуша, тебе следует обращаться к сопливым юнцам, а не ко мне. И не женское это дело — соваться в мужские дела, потому как они могут кончиться очень печально для излишне любопытных особ.
— Даже так?.. — приподняла я брови. — А как же госпожа Тасье? Я имею в виду актрису королевского театра, которая внезапно пропала, вернее, исчезла без следа. Как нам рассказали, в тот день должна была состояться премьера нового спектакля, в котором ей доверили играть главную роль, только вот в театр госпожа Тасье не пришла — исчезла, словно сквозь землю провалилась, и вместо нее на роль срочно пришлось вводить другую актрису. По слухам, дирекция театра рвала и метала… С госпожой Тасье я, разумеется, не была знакома, могу судить о ней только по разговорам. Если я правильно поняла, то об этой женщине можно сказать много чего как хорошего, так и плохого, но в то же самое время она очень ответственно относилась к своей непростой профессии, и никогда не позволяла себе даже опаздывать на репетицию! И уж тем более невозможно допустить мысль о том, чтоб прима театра могла не придти на премьеру нового спектакля, в котором она в очередной раз должна блистать и завоевывать зал! Поговаривают, что перед своим исчезновением госпожа Тасье сообщила приятельницам, что собирается посетить вас — вы же ее давний и преданный поклонник, и, по ее словам, будто бы намеревались поддержать перед премьерой. Называя вещи своими именами, подруги в театре с завистью гадали, что за дорогой подарок богатый воздыхатель в этот раз презентует предмету своего обожания…
Удивительно, но герцог ответил мне не сразу. Он чуть помолчал, а затем, холодно усмехнувшись, произнес:
— Что ж, сыграем в эту игру. Для начала должен сказать, что госпожа Тасье была необыкновенной женщиной…
— Была?
— Да, была. Красивая, на диво
