Ну, насчет последнего Валентайн явно перехватил, а может, просто пускает в ход свои чары, так сказать, по привычке. Я же считаю, что Тарила, узнав о том, что я вышла замуж за сына герцога, всерьез разозлилась: еще бы, считалось (между прочим, вполне обосновано) что ей очень повезло выйти замуж за сына графа, и спустя какое-то время (все мы смертны!) самой стать графиней Ларес. Я помню, как в то время она едва ли не купалась в зависти и восхищении. Полагаю, что когда выяснилось, кто стал моим мужем — вот тогда Тарила была до предела раздосадована — пусть у меня и светский брак, но положению я оказалась выше ее, а подобное для красотки Тарилы просто невыносимо. Пожалуй, кое в чем Валентайн прав: женские дрязги — это еще то болото…
— Так вот… — продолжал Валентайн. — Мне оставалось только должным образом пояснить красавице, что от нее требуется, а вместе с тем попросил кое-что выяснить, и подсказал, как следует поступить. Правда, все вышло не совсем так, как было задумано — увы, но это так…
— Вы думаете, ей все сойдет с рук?
— Посмотрим. Но как я понял, ваша милая подруга — особа достаточно ловкая, умная и в должной мере беспринципная. Вместе с тем она очень хороша собой, а такие женщины при должном везении частенько умудряются выкрутиться даже из очень больших неприятностей.
— Хватит болтать!.. — оборвал сына герцог, который к этому времени тоже достал небольшую дорожную сумку — как видно, у него тоже было собрано кое-что, так сказать, на крайний случай. — Четверть часа уже прошли, и нам надо уходить…
В этот момент в дверь вновь постучали.
— В чем дело?.. — повысил голос герцог.
— Карета готова, можно ехать. А еще нам сказали, что у ворот только что остановилась карета, и оттуда вышла какая-то молодая женщина. Она утверждает, что ее зовут Розамунда, и она невеста господина Валентайна. Требует ее впустить…
Надо же!.. — подумалось мне. Говорили, что Розамунда сидит дома под замком, а она, как оказалось, умудрилась не только удрать, но еще каким-то образом добралась до этого места! Должна признать, что ее упорство просто поражает!
— Она одна?
— Нет, с ней немолодая женщина, и кучер.
— Розамунда, чтоб ее!.. — поморщился Валентайн. — Это не девушка, а надоедливая осенняя муха! А я-то надеялся, что никогда больше не увижу эту прилипчивую особу — в больших дозах она невыносима! Даже сюда умудрилась притащиться со своей тетушкой!
— Мало нам неприятностей, только ее сейчас не хватало!.. — ругнулся герцог. — Гнать в шею эту девицу!
— Не стоит… — Валентайн остановил отца. — Она увидит, что вы уезжаете, запомнит, а это нежелательно. Кроме того, она наверняка приехала не одна, а у тех, кто ее сюда привез, тоже есть глаза и уши… Значит так: сейчас я попрошу впустить в дом не только Розамунду, то и всех, кто находится в карете…
— Думаешь, они пойдут?
— Притащим… — отмахнулся Валентайн. — Пока они будут в доме, вы уедете, а чуть позже я выставлю за порог этих нежданных гостей. Если вдуматься, то ее появление может оказаться весьма кстати — она подтвердит, что вас тут не было!
— Так и решим…
Колдун оказался прав: хотя я не собиралась никуда идти, тем не менее, через несколько минут покорно встала и пошла вслед за герцогом, не в состоянии произнести ни звука. Понимаю, что делать этого я не должна, но пока не могу выйти из воли колдуна. Очень хочется надеяться, что все это долго не продлится. Святые Небеса, мне до слез досадно, что Патрик не успел добраться до этого особняка!
Когда мы покинули кабинет герцога, сразу стали слышны голоса — один из них принадлежал Валентайну, а другой — молодой девушке, и ее голос я никак бы не назвала тихим. Ясно, что это Розамунда наконец-то встретилась со своим прекрасным принцем, и, судя по всему, отныне никогда не намерена его покидать.
— … Валентайн, любовь моя, наши письма перехватывались, и я не сумела получить от тебя ни одного послания! Это так жестоко! Они смели утверждать, что наша любовь — это ложь! Ранее я даже не представляла, что люди могут быть столь бессердечны! Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить! А до тебя доходили мои письма?
— Понимаю, что тебе пришлось нелегко.
— Я так ждала, что ты придешь за мной, а тебя все не было! Почему ты не пришел к моему отцу, и не сказал ему, что любишь меня?! Ты должен был проявить настойчивость, и заявить ему, что ты больше всего на свете хочешь, чтоб я стала твоей женой!
— Прости, но обстоятельства не позволили мне…
— Валентайн, если бы вы только знали, как страдала и мучилась моя бедная племянница!.. — раздался еще один женский голос — очевидно, в разговор вступила та самая тетушка, которая прикрывала шашни Розамунды. Голос у тетушки, надо сказать, не только громче, чем у ее любимой племянницы, но еще и куда пронзительней. — Должна сказать, дорогой Валентайн, что мне совсем непонятно ваше поведение. Ваш прямой долг состоял в том, чтоб приехать к отцу Розамунды со своим отцом, герцогом Малк, и попросить руки моей племянницы. Однако вы непонятно по какой причине откладывали свой визит,
