Теперь жалеть было уже глупо, но Юкон все равно жалел. Ему казалось, он потерял близкого человека.
– Он умер за нас, – констатировал Юкон с болью в голосе.
Фос что-то невнятно пробормотал, а затем ответил:
– Я думал, его смерть примирит меня с прошлым.
– Но нет?
– Но нет.
Юкон кивнул. Он не верил, что до такой степени укоренившаяся семейная вражда может рассыпаться пеплом, как арка перехода. Потребуется время. Много времени.
– Где Асса? – спросил Юкон погодя. Он не видел наставницу со времен спасения.
– Она предпочла уйти, – Фос тоже уставился на толпу, гудящую внизу холма. – Я не стал спорить.
– Почему? – Юкон еще не пытался разложить по полочкам, что чувствует к той, которая привела его на верную смерть, но точно не ненависть. – Ты простил?
– Я не готов об этом говорить, – честно признался Фос. – Может быть позже.
– И о маме тоже?
– Тем более.
Юкон уставился на костяшки своих пальцев. Кожа до сих пор горела, помня жар Тенебриса. Он представил, как рухнул замок из черного стекла. Со звоном, с хрустом обрушился на всеми покинутую правительницу и ее верного пса.
А он даже не попрощался.
Толпа уже перестала помещаться на площади и заструилась по прилегающим улочкам. Среди нее Юкон заметил несколько черных плащей на крыше самого высокого из домов – те немногие, кому позволили проститься с Императором. Совет, потрясенный известиями, пребывал в полной растерянности, и Фос по праву пользовался общим смятением.
– Ты отправил к ним защитников? – спросил Юкон, имея в виду уцелевших ретриморов, которых временно оставили в мире, пробужденном Инкой.
– Да. Но полагаю, сейчас их не стоит опасаться.
У Юкона на языке вертелся неприятный вопрос, с которым он сражался отчаянно и безрезультатно. Сдавшись, он все же решился:
– Что ты с ними сделаешь?
Фос уставился в потемневшее небо – Юкон впервые видел их обоих такими мрачными. Лицо у отца заметно состарилось, к тому же под глазами темнели круги – ему, видимо, тоже не спалось последние ночи. Взгляд его долго блуждал по городу, цепляясь за крыши и шпили, прежде чем он с явной неохотой протянул:
– Всему свое время, – и поспешно добавил: – Нам пора.
Юкон собирался возразить, потребовать подробностей, но его перебил скрип двери.
– Ой, простите, – смутившись, прошептала Инка, однако престолонаследник махнул ей рукой, мол, проходи.
– Жду вас обоих через десять минут внизу, – добавил он и оставил детей наедине.
В воздухе повисло гнетущее молчание, в котором каждый вздох казался грому подобен. Инка нерешительно приблизилась и встала у парапета рядом с Юконом. Он искоса взглянул на нее – длинное темное платье, вышитое на рукавах и отложном воротнике золотыми нитями в императорской ткацкой, оттеняло жемчужные волосы. Но разноцветные глаза потухли, будто выцвели.
– Мне разрешили пойти с вами, – сообщила она будничным тоном. – Если ты не против.
Он уставился на нее в немом изумлении. Кто он такой, чтобы она спрашивала разрешения? Просто мальчишка, родившийся в неподходящее время в неподходящем месте? А она – ребенок, чьей отваге Юкон в глубине души завидовал, просит у него разрешения?
Немыслимо.
– Не говори ерунды, – покачал он головой. – Ты имеешь такое же право проститься с ним, как любой из нас.
– Бабушка так не считает, – вздохнула Инка облегченно от того, что разговор завязался. – Она говорит, я просто исполнила свой долг.
– Ты спасла жизни сотням людей.
– Я просто хотела помочь тебе.
Юкон пристально посмотрел ей в глаза. Инка стояла перед ним будто бы с обнаженной душой, но он не чувствовал ни малейшего желания воспользоваться ее искренностью. Даже напротив – ему было неловко говорить с той, которой его отец теперь навсегда остался обязан.
– Спасибо, – кивнул он. – Мы никогда этого не забудем.
– Мы?
– Мы с отцом.
Инка сокрушенно опустила подбородок к груди и с минуту рассматривала сад, такой тихий и цветущий, не познавший горечи утраты.
– Знаешь, я тоже хочу поблагодарить тебя, – она тускло улыбнулась, и от ее улыбки у Юкона сердце перевернулось в груди. – Теперь я не держу зла на бабушку.
– Почему?
– Как-нибудь потом расскажу, – улыбка ее стала менее вымученной, и Юкон посчитал, что это неплохой знак. – Идем?
Внизу у парадной лестницы их ожидали Сола, надевшая по случаю светлый плащ с золотой вышивкой, и десяток незнакомых мужчин, по всей видимости советников. Заметив Юкона, они спешно покинули замок, как если бы им неприятно было дышать с ним одним воздухом.
«Скорее всего, так и есть, – признался себе Юкон. – В их глазах я во всем виноват».
Сола, заметив внучку, одарила ее неодобрительным взглядом. А когда за их спинами возник Фос, такой же сломленный и отстраненный от реальности, уточнила с явным презрением:
– Подозреваю, ты не захочешь произносить хвалебную речь, но все ждут именно этого.
– Пусть ждут, – пожал плечами престолонаследник.
– Можешь передать это право кому-то другому. Кому-то, кто искренне его любил.
Фос явно оказался задет таким предложением, но удержал лицо.
– Полагаю, он бы с тобой согласился. Но правила есть правила. Прости.
Сола только вздернула подбородок и чинно удалилась, заметно оскорбленная отказом.
В сопровождении двух стражников через парадные двери они покинули замок. Инка и Сола шли позади, советники единой процессией венчали траурное шествие. Другие защитники выстроились вдоль дороги двумя рядами, проложив коридор среди прибывающих людей. Юкон никогда прежде не видел такой толпы: по-видимому, менкуры собирались со всех миров. Толпа гудела, как ветер в оконных щелях, взволнованно колебалась, как волны океана, она не внушала Юкону ни доверия, ни уж тем более симпатии.
Пока продвигались к площади, он украдкой рассматривал лица в первом ряду. Пожилой мужчина пыхтел, на него напирали сзади, толстое лицо обливалось потом и блестело на высоком солнце. Женщина с запавшими глазами так прижимала платок к губам, что казалось, вот-вот его съест. Старик с полубеззубым ртом смотрел на небо и что-то шептал, в уголках губ у него скопилась желтая слюна, из носа тоже текло.
Юкон отвернулся, но и с другой стороны подступали люди. Десятки лиц смотрели на него. Кто-то из них наверняка был тогда на площади и наблюдал за тем, как двое мальчишек забивают камнями третьего. И сколько бы Юкон ни пытался их простить, так и не смог.
– Потерпи, – негромко сказал ему отец. – Риад хотел, чтобы все прошло именно так. И чтобы ты тоже был рядом.
– Откуда ты знаешь? – буркнул Юкон.
– Он мне сказал. И что ты – его единственный наследник, на которого он хоть сколько-нибудь рассчитывает.
Юкон запнулся и посмотрел на Фоса с отчаянной злостью:
– Зачем ты мне это говоришь?
– Затем, что его душа еще блуждает среди нас.
«Совесть облегчить хочешь», – подумал Юкон, и стало противно. Он бы никогда не поступил так. Чувство вины для того и есть, чтобы напоминать об ошибках и предостерегать от их повторения, а не для того, чтобы избавиться от
