Что до отца – как бы то ни было, а других близких у него не осталось.
– Если тебе нужна моя помощь, если я тебе нужен, то можешь на меня рассчитывать, – заявил он так твердо, будто в самом деле был уверен.
Фос ответил не сразу. Чувствовалось, что предложение вызвало в нем неловкость. Но, взяв себя в руки, он отозвался тоскливым эхом:
– Нас ждут перемены. И мне, конечно, нужен такой союзник, как ты. Но я приму твое предложение не поэтому.
– А почему?
– Мне не хочется снова потерять сына.
Юкон поморщился. Ему совершенно не льстила искренность отца. Фос, по всей видимости, заметил и правильно понял его реакцию:
– Полагаю, ты бы хотел, чтобы я был другим. Того же я хотел от своего отца. Но мы те, кто мы есть.
– Я так никогда не говорил, – возразил Юкон.
– Говорить не обязательно. Просто не думай, что я этого не понимаю. Время примиряет. Со многими моими решениями ты никогда не согласишься, а некоторые признаешь в итоге годными. Все это совершенно естественно и даже хорошо. Если ты вырастешь умнее и сильнее меня, я буду счастлив.
Юкон смотрел на него и не переставал размышлять о том, сколько еще ему предстоит понять и обдумать. Но уверенность, наделявшая каждое слово отца несгибаемым стержнем, до некоторой степени успокаивала.
Пусть не сразу. Но когда-нибудь точно.
Они одновременно поднялись и зашагали к выходу – по замку уже расползался дивный аромат жареной дичи.
«Жизнь продолжается, – подумал Юкон. – Мы теряем, находим, снова теряем, и как будто в этом весь смысл. Найти и сберечь. Потерять и забыть. Лишь бы только остаться собой».
Мысли его текли плавно и неторопливо.
Сердце успокоилось.
И впервые за время жизни в Луксмире он почувствовал, что все делает верно.
* * *Не дойдя до трапезной каких-то полкоридора, Юкон остановился. Ему послышалось… Или нет? Он напряженно вслушивался и сквозь уже нестройный хор голосов услышал что-то новое, незнакомый шум, всплеск волнения. Он еще не знал, что случилось, но откуда-то взялось предчувствие: ему нужно оказаться среди них, среди людей на площади. Впервые с того дня, когда в него полетели камни, он захотел присоединиться к тем, кто бросал их.
– Я сейчас, – сказал он отцу.
– Куда? – обеспокоенно спросил тот. – Будь осторожен!
Но Юкон уже летел сломя голову по коридору, задыхаясь, вниз по лестнице, к дверям и прочь – на свежий вечерний воздух. Сопровождаемый остервенелым стрекотанием цикад, он пересек сад под тяжелым взглядом караулившего выход защитника.
Никто его не остановил.
На подходе к площади Юкон легко и безболезненно влился в толпу. Она не отторгла его, не выкинула сильной волной на камни. Захмелевшие и уставшие от долгой скорби люди по большей части не замечали юркого мальчишку. А он захлебывался в их тепле, в их пьяных спорах, в их неудержимых слезах. Это было сродни погружению в океан – опасному, но единственно возможному шагу на пути к долгой дружбе.
И воспринимать толпу таким образом оказалось намного проще.
Гул шел с пристани и усиливался по мере приближения к ней. В разноголосом хоре Юкон разобрал имя отца – кто-то просил позвать его. Юкон тянул шею, наталкивался на прохожих, они отвечали беззлобной руганью. Вдруг кто-то схватил его за локоть, и пришлось остановиться.
– Юкон? – спросил старший брат Инки, раскрасневшийся и взволнованный. – А мы как раз за твоим отцом. Идем с нами!
– Что случилось? – по-прежнему недоумевал Юкон, и вопрос показался ему несколько неуместным.
– Как что? «Принц» вернулся!
– Правда?..
– Буду я Козырю врать! Сам смотри!..
Юкон не стал тратить время и рванул сквозь толпу с удвоенной страстью, как раньше упрямо проталкивал лодку против течения. Но еще до того, как пробился через ряды составленных плеч и спин, трепещущая тень упала на него, а над головой захлопали черные паруса. «Принц» заходил в гавань, величаво покачиваясь на волнах. Даже издалека Юкон увидел на капитанском мостике громадную фигуру с забранными повязкой огненно-рыжими волосами.
Значит, капитан уцелел.
И так хотелось верить, что не он один.
Когда Юкон добрался до края причала, чуть не рухнув в воду, трап с грохотом свалился справа, и Юкон оказался первым, кто взбежал на борт. Толпа улюлюкала, но оставалась на берегу, опасаясь, что с корабля повалят мертвецы.
И только Юкону бояться было нечего.
Уже знакомые лестницы всколыхнули в душе тяжелые воспоминания – когда он чуть не ослеп, а затем чуть не лишился жизни в схватке с возвращенными. Когда он в последний раз видел Тулара…
На верхней палубе царило непривычное запустение. Трое матросов в свежих шрамах по всему торсу сидели вокруг мачты, осунувшиеся, с опустевшими глазами. Рядом с ними драили черные доски возвращенные – те самые, что пытались скинуть Юкона и других за борт. Сердце у него сдавило: одного из матросов он узнал – того самого, что не пускал их к капитану. Но кузнеца нигде не наблюдалось.
– Эй, – Юкон присел на корточки перед Штыком. – Не видел Тулара?
– Отвали, – плоским голосом ответил ему матрос и взглянул исподлобья. – Тебя еще не хватало.
Юкон отпрянул. Ладно. Значит – прямиком к капитану.
Ветер трепал кудри капитана и норовил сорвать повязку. Он стоял к Юкону спиной и не откликнулся на имя.
– Извините, – опасливо подергал его за рукав Юкон. – Простите, я хотел спросить…
Капитан обернулся. Глаза его плавали в молочной пелене. Он бросил на Юкона безразличный взгляд и снова неподвижно застыл у штурвала.
Юкон попятился, прижался поясницей к фальшборту и глубоко вдыхал просоленный воздух. Тьма окутывала голые мачты, навесив на них собственные, сотканные из сумеречной прохлады паруса. Корабль мерно раскачивался, покинутый, сам похожий на возвращенного – безжизненный, но готовый к новым приказам, если кто-то решится их отдать.
Слезы незаметно подобрались к глазам, и Юкон поспешно стер их рукавом, на котором уже откуда-то появились пятна сажи. Удивительно, но в городе, среди толпы, ему удалось почувствовать себя не таким одиноким, как раньше, а теперь, на почти пустом корабле одиночество вернулось и охватило его с новой силой. Всем мирам он бы предпочел корабль – любую работу, ночи в каюте, темноту Интермирья…
– Юкон? – громыхнуло над ухом. – Ты? Или у меня уже совсем того, бред начался?
Тулар появился буквально из ниоткуда, но это определенно был он – курчавые волосы слиплись от пролитой крови, матросский жилет тоже расцвечивали багровые пятна, щеку стянул новый шрам, подняв второй уголок губ.
Юкон испугался, что слезы проникнут в голос, и порывисто обнял кузнеца. Тот по-прежнему источал тот жар, которым Юкон согрелся после возвращения Битсари. Тяжелая ладонь погладила его по спине.
– Ты, – Тулар убедился в том, что глаза его не обманывают. – Живой, выходит. Вот новость! А Фос?
– Он тоже, – выдавил Юкон и задрал голову. – Столько всего случилось… А ты?..
– А я вот, – Тулар широким жестом обвел палубу. – Капитан-то
