Розалия протянула ему блестящую туфельку:
– Ты только посмотри, папа! Эти туфли прекрасно подошли бы для бала. Можно мы возьмем их? Ну пожалуйста!
Папа внимательно посмотрел на лица всех дочерей, исполненные надежды.
– Я так понимаю, вы все хотите по паре?
– И мы тоже! – пропищала Онор, встав на цыпочки, чтобы выглянуть из-за коробок со шляпками.
Лицо папы стало равнодушным, как маска.
– Я должен посмотреть на них. Одно из главных правил торговли: не заключай соглашение, пока не проверишь груз.
Розалия вернула туфельку младшей сестре и слегка подтолкнула ее. Верити выступила вперед, держа башмачок дрожащими от трепета пухлыми пальчиками.
– Это волшебные туфельки, папа.
Отец изобразил невероятное изумление, вертя башмачок в руках.
– Волшебные туфельки, говоришь?
Большие глаза Верити, такие же зеленые, как у меня, радостно засияли.
– Выглядят ужасно изысканно. Наверное, очень хрупкие?
– Отнюдь! – возразил сапожник. – Уверяю вас, они выдержат целый бальный сезон. Я делаю подошвы из лучшей кожи в королевстве – гибкой, но очень крепкой.
Папа с недоверием посмотрел на мастера:
– Сколько за восемь пар?
Морелла, по-прежнему сидевшая на оттоманке, негромко фыркнула.
– Девять пар, – уточнил папа. – Девять пар к концу месяца. У моих дочерей бал, нужно успеть.
Гервер присвистнул:
– Времени совсем мало. Мне придется нанять помощников…
– Сколько?
Гервер начал считать по пальцам, затем многозначительно поправил золотые очки на кончике носа и заключил:
– Каждая пара стоит сто семьдесят пять золотых флоретов. Но девять пар всего за три недели… Я бы просил не меньше трех тысяч.
Игривое настроение мгновенно улетучилось из гостиной. Папа ни за что не согласился бы на такое расточительство. Я даже боялась представить, во сколько ему обойдутся одни только новые платья и корсеты.
– Я уверена, что мы не разоримся от девяти пар обуви, Ортан, – заметила Морелла с лукавой улыбкой.
Верити встала на цыпочки, неотрывно следя за изменениями в папином лице.
– Ты правда думаешь, что эти туфельки стоят того, крошка? – спросил отец, присев перед ней на корточки.
Верити оглянулась на нас и кивнула. Неожиданно папа расплылся в широкой улыбке:
– Тогда выбирай свой цвет. Всем по паре волшебных туфелек!
5
Взмахнув веслами в последний раз, я вошла в гавань Селкирка. Солнце только поднялось над горизонтом и освещало причал теплыми ласковыми лучами. На поминках Эулалии Морелла говорила, что собиралась сообщить папе о беременности, но ее прервали рыбаки, обнаружившие тело. Возможно, они заметили что-нибудь необычное, хотя бы маленькую деталь, но забыли сообщить об этом отцу, потому что списали все на несчастный случай. Я продела канат в отверстие крепительной утки[10], завязала узел, а затем выбралась из лодки. Нужно найти тех рыбаков.
* * *Пять Соленых островов раскинулись в Калейском море, словно драгоценное ожерелье. Селкирк находился дальше всех на северо-востоке. Здесь обитали торговцы рыбой, капитаны и моряки. В шумной гавани каждый день отгружали свежевыловленные дары моря.
За Селкирком располагалась Астрея – самый густонаселенный остров. На его скалистых берегах можно было найти магазины, рынки и таверны.
Словом, нарядный и богатый торговый город. С тех пор как наша семья решила провести бал, тройняшки наведывались сюда чуть ли не каждый день в поисках приятных мелочей. Еще по одной паре чулок, новый оттенок помады… Морелле каким-то чудом удалось убедить отца, что все эти вещи жизненно необходимы юным леди, готовящимся к дебюту в высшем обществе.
Мы жили в самом центре архипелага, на Сольте-не. Васа представляла собой длинный узкий остров, напоминающий по форме угря. На северной и южной оконечности находились порты. Отец управлял большой верфью, занимавшей весь остров. Большая часть кораблей королевской армады строилась именно здесь. Однажды кто-то из придворных услышал, как король говорит, что корабли с Соленых островов – самые быстрые и маневренные в его флоте, и папа светился от гордости еще несколько месяцев.
Последний остров, Гесперус, был самым маленьким и самым важным – одним из главных стратегических постов во всей Арканнии. Здесь находился самый высокий маяк в стране, который ласково называли Старушкой Мод. Он не только помогал кораблям заходить в гавань и выходить в море, но и позволял отслеживать вражеские суда.
Я любила маяк. Он стал моим вторым домом. В детстве я сама вызывалась мыть окна в Хаймуре и натирала их до блеска, представляя, что нахожусь в галерее маяка. Я любила забираться на высокие скалы и воображать, что я выслеживаю чужестранные корабли на самой вершине Старушки Мод (хотя на самом деле это были всего лишь рыбаки, делающие свою ежедневную работу) и записываю малейшие подробности в огромный учетный журнал, как это делал Силас.
Силас был Хранителем Света с незапамятных времен. Он вырос на маяке и многому научился у отца, поэтому знал все о сигнальных огнях. Когда стало ясно, что у Силаса не будет собственных детей, папа решил подыскать для него подмастерья, который впоследствии сможет перенять его обязанности. Каждую ночь я молила Понта о том, чтобы это была я.
Однако выбор пал на Фишера, сына Ханны. Тот работал в порту, но папа считал, что он достоин большего. В детстве мы с Камиллой не давали Фишеру прохода и бегали за ним по всему Сольтену, глядя на него влюбленными глазами и восхищаясь каждым движением. Когда он переехал на маяк, я рыдала в подушку целую неделю.
Я оглядела гавань Селкирка и увидела вдалеке сигнальный огонь. Интересно, чем сейчас занимался Фишер? Возможно, мыл окна. Силас придавал этому огромное значение. Я спустилась к воде и остановилась у ближайшей рыбацкой лодки, чтобы спросить у капитана, не знает ли он людей, обнаруживших тело у побережья Сольтена. Однако тот лишь отогнал меня, буркнув, что женщина у кораблей – к несчастью. Еще двое моряков последовали его примеру, но наконец мне удалось найти докера[11], который согласился со мной поговорить.
– Дочь герцога? – переспросил он, прикусив шарик жевательного табака. Изо рта брызнул сок, и его борода окрасилась в желтый цвет. – Пару недель назад?
Я радостно кивнула в надежде узнать какие-либо подробности.
– Вам бы тогда стоило поговорить с Биллапсом… – Рабочий обвел взглядом пристань. – Но его лодка уже отплыла.
– А вы не знаете, когда он вернется?
Пока все готовились к балу, я могла уйти хоть на целый день, и никто бы даже не хватился.
– Точно не сегодня, – ответил докер, расстроив все мои планы. – И не завтра. Он хотел успеть хорошенько порыбачить перед прибоем.
Рабочий поднял руку, определяя направление ветра.
– Холодает, чувствуете? Скоро будет буря.
Я попыталась скрыть разочарование и благодарно улыбнулась.
– А разве Экера там не было? – спросил другой грузчик, проходя мимо с огромной катушкой каната.
– Да? Я думал, он не покидал пристань в последнее время.
Докер, с которым я разговаривала, решил помочь товарищу, и вместе
