— Печати нет…
— Ну, так и убирайся!.. Он меня через Баку отправит.
Я распорядился: всем коммунарам возвращаться обратно. Но коммунары в крик:
— Это все брехня! Наши возчики говорят.
Возчики что-то горячо доказывали в толпе коммунаров.
— Что вы тут говорите?
— Ны правда назад! Впырод можно, назад нэ нада.
— А вы откуда знаете?
— Наш чилавэк пришол, наш чиловэк гаварыл.
— Когда пришел? Когда говорил?
— Триы дня прышол.
— А чего ж ты молчал? — спрашивает Дидоренко.
— Нечиво гаварыть. Впырод можна…
Колька Вершнев подбегает красный, заикается до полного изнеможения.
— В-в-в-верно, н-н-н-адо идти!
Ребята взбудоражены, взволнованы, никому не верят и готовы лезть в какие угодно пропасти. Кто-то разговаривает с заведующим базой в таких горячих выражениях, что я посылаю туда дежурного командира. На Кольку я прикрикнул:
— Ты доктор, черт тебя забери, а поднимаешь глупую волынку.
— А я г-г-г-говорю…
— Ничего не смей говорить, молчи!
— А к-к-к-как же?
Я приказываю Волчку трубить общий сбор. Когда все сбегаются, я приказываю:
— Становись!
— Куда становись?
— Стройся по шести лицом к городу.
Неохотно, надутые, злые коммунары разыскивают свои места в строю, оглядываются и все спорят, но я даю уже следующую команду:
— Равняйся! В оркестре!..
Удивленный Левшаков подымает палочку.
— Шагом марш!
Мы проходим с музыкой километра полтора до замка Тамары. Здесь на полянке, обставленной огромными камнями, мы устраиваем общее собрание. Председательствует дежурный командир — Роза Красная.
Я доложил собранию, как обстоит дело. Как быть?
Высказывались почти исключительно сторонники продолжения похода. Кампанию проводят Колька и Землянский. Колька несколько успокоился и уже не так заикается.
— Сколько будет стоить дорога в Тифлис через Баку? Четыре тысячи рублей — это раз. Военно- Грузинской не увидим — это два, а провизии зачем набрали на десять дней — это три. А пройти наверняка можно. Не пройдем по Военно-Грузинской, пройдем по какой-нибудь другой. Нужно идти — и все. А то через Баку. А как мы в поезд сядем — сто пятьдесят человек, а? А вагоны кто нам даст?
Ребята одобрительно галдят. Все в один голос:
— Врет этот заведующий, наши осетины говорят: можно пройти. И пройдем, вот увидите, пройдем!
Мы с Дидоренко почти в одиночестве — сторонники отступления почти не высказываются.
Я, наконец, попросил слова.
— Не могу, по совести, не могу вести коммуну на такой риск. Я верю заведующему и верю артистам. А что будет, если мы заберемся к Пассанауру, а оттуда ни вперед, ни назад? Хлеба мы сейчас нигде не достанем, потому что сообщение прервано. С нами пацаны и девочки. Можно разобрать обоз и перенести на расстояние пяти сажен, но это невозможно сделать на протяжении нескольких километров. Продолжают идти дожди, и мы не знаем, какие еще будут размывы завтра. Может быть, и сейчас мы еще будем отрезаны от Владикавказа. Возвращаются все туристы, у которых нет обоза, а вы хотите идти к Пассанауру, до которого шестьдесят километров, а там засесть на месяц или возвращаться обратно, только время потратим. Мы прошли пятьдесят километров, видели Военно-Грузинскую, не такая большая беда, если вернемся. Зато уивдим Баку.
Коммунары недовольно бурчат:
— Опять в вагоны!
— А нарзаны, значит, улыбнулись.
Они мечтали об этих анрзанах как о каком-то необыкновенном счастье — нарзаны ожидали нас почти на перевале.
— А на что вам эти нарзаны?
— А как же? Панов говорил, аж кипят…
— Зато увидим нефтяные промыслы…
— Ну, голосуем, — говорит Красная.
Мы с Дидоренко со страхом ожидаем голосования. Если постановят идти вперед, придется нарушить конституцию и отменить постановление общего собрания.
— За «вперед» 76 голосов, за «назад» 78 голосов, — говорит Красная.
— Что же? Поровну, — говорит Колька.
— Ну, так что же?
Колькина компания вносит предложение:
— Голоса разделились. А может быть, мы правы. Пускай колонна идет к городу, а нас отправьте на разведку. Нас вот пять человек, мы проберемся в Казбек, там узнаем все подробно. Где вы будете ночевать?
— Наверно, у деревни Чми — двадцать пятый километр.
— Мы к ночи вас нагоним. Если окажется, что в Пассанауре ничего страшного нет, вся коммуна пойдет снова в Тифлис.
Кое-кто протестует: до Чми нужно пройти двадцать пять километров… Давайте здесь ожидать разведку.
Я на это не согласился. Все равно из разведки ничего не выйдет, даром потеряем день. Есть постановление, и кончено. Можете идти в разведку, мы вас ожидаем у Чмми.
Колька с компанией быстро собрались, взяли у меня несколько рублей и побежали к прорыву.
Через час после обеда мы двинулись на север. Еще через час последние клочки подавленного настроения слетели с коммунаров, и они снова засмеялись, завозились, запрыгали.
Солнце заходило, когда мы в строю с музыкой подходили к деревне Чми. При входе в деревню небольшая площадка и немного повыше ключ. Здесь расположились на ночлег: распределили площадку между взводами, расставили корзинки, разостлали одеяла. Загорелось пять костров, каждый взвод варил на ужин яйца и чай. Пацаны верхом поскакали поить лошадей.
Все жители деревни сошлись к нашему лагерю. В деревне Чми большинство русских, между ними оказался и дорожный техник. Он подтвердил сведения о пассанаурской катастрофе и сказал, что идти на Тифлис ни в каком случае нельзя и что Военно-Грузинскую дорогу придется закрыть месяца на два.
Уже отдали рапорты командиры и проиграли «спать», когда вернулись наши разведчики из Казбека с опущенными носами:
— Такое делается в Казбеке!.. Народу тысячи, вертаются все. Идти нельзя — это правильно…
С первых проходящим грузовиком ремонтной организации Дидоренко уехал во Владикавказ. Завтра он должен устроить вагоны и возвратиться к нам.
Утром на другой день коммунары занялись приведением в порядок своих корзин, стиркой носовых платков и полотенец. Часть полезла на горы.
Левшаков вызвал охотников перебирать яйца — из ящиков шел сильный запах. Охотников набралось человек двадцать.
