Думать о том, как воспользоваться свалившейся на меня неподвижностью, не пришлось. Сознание под воздействием некого нейтрализатора, о котором говорил гарпий, ускользнуло в сон.
Пробуждение накатило волнами тошнотворной боли, разливающейся по всему телу.
Лицо горело, словно я ранее опустила его очень близко к костру или прижималась щеками к печке.
Перевернулась на бок, прижала к щекам холодные ладони, пытаясь хоть так остудить. Снова неподвижно замерла, смотря в одну точку. Осознание случившегося все никак не могло уместиться в пустующей голове.
Я пошевелилась!
Неужели прошёл час? Перевернулась на спину, посмотрела на потолок. Нет, меньше.
Странно, когда я начала ориентироваться во времени по этому потолку?
Силой заставила тело сесть, подавляя готовый вырваться болезненный вопль. Осмотрела помещение. Обстановка та же самая, как в предыдущий раз, полностью копирующая мою комнату. На столе снова стояла прикрытая тарелка, несколько свечей, которые мне сегодня уже не понадобятся, и комплект одежды тёмных цветов.
Встала и медленно прихрамывая подошла к столу. Подняла крышку с тарелки, вдохнула умопомрачительный запах куриного бульона и, пока желудок не возвестил о вполне материальной пустоте, снова прикрыла. Пробежалась пальцами по холодным свечам. Взяла в руки комплект, развернула, осмотрела. Положила обратно.
Что нужно сделать, чтобы изменить здесь что-нибудь? Вспомнить или представить?
В памяти тут же всплыло ростовое зеркало в толстой резной раме, которое весело в маминой квартире напротив входа.
Оно тут же возникло на стене. Пришлось зажмуриться, чтобы осознать, что мелькнувшее в отражении чудовище я, а не кто-то другой. Сразу стало понятно, почему руки странно двигаются и периодически возникает ощущение, что они длинней, чем должны быть. Почему горит лицо. И почему заплетаются ноги.
Открыла глаза, подошла ближе к зеркалу и уставилась на существо, которым стала. Округлившиеся по птичьи глаза с отвращением и ужасом осмотрели лицо. Челюстные кости немного выдвинулись вперёд, из-под верхней губы выглядывали кончики мощных клыков, кожа побледнела. Мне показалось, что она стала слишком белой. А волосы… Половина поседела.
Руки удлинились. Пришлось даже оторвать короткие и тесные рукава свитера, чтобы увидеть всю картину. Добавился ещё один сустав. Из мелких отверстий в коже пробивались жёсткие белые маховые перья. На пальцах теперь имелись крупные закрученные серпом тёмные когти. Но самым кошмаром для меня стали ноги. Все остальное было пока не тронуто изменением, но вот ноги. По три длинных когтистых пальца прорвали сапоги и торчали на добрых десять сантиметров вперёд. Четвёртые вылезли в районе пяток. Именно они мешали нормально передвигаться.
Теперь понятно, почему бриджи и безрукавка…
Уткнувшись лицом в ладони, чудом не расцарапав лоб, медленно опустилась на пол. Только тогда дала волю слезам, градом хлынувших из птичьих глаз.
— Вижу, ты не теряла времени даром, — послышался от двери голос гарпия. — Уже успела познакомиться с новым видом? Это не все, дальнейшие изменения понравятся тебе еще больше…
Я вздрогнула, как от пощечины. Откровенно издевательский тон заставил меня отнять руки от лица и повернуться к говорившему. Глухо зарычать и оскалиться. В порыве ярости втянула полную грудь воздуха и поражено замерла. Запахи. Они стали более насыщенными, почти осязаемыми, окутали меня словно широкие ленты. От стен и мебели веяло тяжёлым смрадом затхлости и сырости, от супа поднимался кисловатый дымок. А от гарпия пахло совсем иначе. Хотя откуда мне это знать?
Он не отрываясь следил за моей реакцией, которая все больше и больше разочаровывала его. Только что-то собирался сказать, как я озвучила смутные догадки:
— Ты тот, второй. Омнис? — прищурилась. — Вы очень похожи. Ещё в тот день заметила это. Хм, но от тебя химией прёт за версту.
— Ты слишком наблюдательна, — скривился пернатый. Отлепился от дверного косяка и подошёл ближе. — Не думал, что после нейтрализатора изменения будут продолжаться с той же скоростью, — он взялся за подбородок и запрокинул мне голову так, чтобы я могла видеть его лицо. — Что-то напортачил с ингредиентами, наверное. Не важно, потом с этой проблемой разберусь, — он повертел мое лицо в стороны, высматривая какие-то определённые изменения. — Сейчас меня волнует больше, что ты сделала там в коридоре. Пришлось Таурусу отправляться туда и убирать то, что осталось от оборотня. И поверь мне, осталось от него немного. Он начал разлагаться почти моментально. Что ты сделала? И ещё вопрос, что случилось с Каталиной?
Я беспомощно оскалилась, раздраженно зарычав. Мотнула головой, пытаясь высвободиться из его захвата. И когда поняла, что так результата не добьюсь, выгнула шею под невероятным углом и попыталась цапнуть гарпия за руку. Клыки щелкнули в воздухе. Он успел отдернуть незащищеную конечность.
— Откуда мне знать, — прорычала, вскакивая на ноги. — Спросите у своей Гаргиппии. Уж она-то многое знает…
Последнее я произнесла с откровенной насмешкой вполне нормальным голосом. И вообще, с наслаждением наблюдала, как осторожничающий пернатый медленно пятится к выходу.
В коридоре послышались шаги, медленные, но они заставили поднять взгляд к потолку. Времени оставалось совсем немного. Бросила злобный взгляд на Омниса:
— Выйди, мне нужно переодеться, — прошипела, хватая со стола свёрток одежды.
Гарпий, который уже порядком успокоился, пожал плечами и вышел за дверь.
Если старую, порядком попорченую, одежду я как-то сняла, а ноги с трудом вытащила из сапог, то с новой, хоть и простой, пришлось помучиться. Длинные руки никак не хотели сложиться так, чтобы можно было вдеть голову в горловину безрукавки. Птичьи пальцы топорщились в стороны, не собирались поджиматься и лезть в штанины. Кое-как добившись приемлемого результата, отметила, что новый наряд очень удобный. Только лапы и перья пугали противоестественностью.
Прочесала всклокоченные волосы пальцами и завязала хвост, оторванной от старого свитера полоской ткани.
Успела до того, как в комнату зашли близнецы. В этот раз Омнис решил поделиться со мной информацией. Осмотрев меня с ног до головы, пощупав руки и подергав птичьи пальцы, как он ещё не ковырнул глаз ума не приложу, он задумчиво произнёс:
— В этот раз я разбавил сыворотку в двойном размере. Необходимо чтобы ты оставалась в своём уме и могла ориентироваться по нашим указаниям, — при этих словах я вспомнила, что аппарат остался на джинсах, метнулась к ним и перевесила его на пояс бридж. Проследив мой маневр, гарпий пробубнил: — вот, почти провалила все.
Пока Омнис ещё пять минут распинался о нововведениях, я с ужасом наблюдала как Таурус откуда-то достаёт сверток, разворачивает его, достаёт шприц и ампулу. Жидкость в ней была не насыщенного зелёного цвета, как раньше, а бледная полупрозрачная. Но это все равно не внушало ни капли позитива.
Гарпий набрал в шприц сыворотку, демонстративно выпустил воздух и замер в ожидании, когда брат замолкнет.
Образовавшаяся внезапно тишина заставила
