— Никто не знает, куда она исчезла, — сказал он наконец, по-прежнему глядя в окно. — Как будто ее и не было. Не оставила никакой зацепки, никакого следа, кроме серебристой туфельки.
— Должно быть, ей было очень неудобно убегать босиком, — ляпнула я, но он как будто даже не услышал моих слов.
— Я разослал гонцов во все концы королевства, но они толком не знают, кого искать. Родители согласились немного подождать, но не скрывают недовольства. Хотел бы я знать, почему она так внезапно убежала. Может быть, я что-то не то сказал… Но она была не из тех, кто придирается к словам. Ты ведь видела, как она покинула дворец, верно? — Как ни парадоксально это звучит, казалось, сейчас он впервые вспомнил о моем существовании. — Скажи, куда она побежала потом, после того, как вышла через калитку?
— Я точно не помню. Кажется, вдоль забора, в сторону городского парка.
— Это ведь не имеет большого значения, правда? — хмыкнул он. — Она побежала туда, где ждала ее карета. Но если бы я узнал хотя бы это, можно было бы выяснять дальше, расспросить людей, кто что видел…
Он тряхнул головой, отгоняя мысли, которые, подобно бумерангу, возвращались к нему всякий раз, когда он пытался переключиться на что-то другое.
— Пожалуй, я пойду, — сказал он, наконец. — Думаю, я пробыл здесь достаточно долго. Герцог с семейством наверняка успел уже убраться к себе в провинцию.
Он быстрым шагом пересек кухню, но возле самой двери остановился и обернулся.
— Кстати, спасибо за укрытие. Я буду иметь это в виду на будущее. — С этими словами он вышел в коридор.
— Значит, все-таки не уволит, — пробормотала я. Но мысли мои были заняты совсем другим.
Я даже не заметила постороннего звука, и фее пришлось хмыкнуть во второй раз, чтобы привлечь мое внимание. Я не испугалась, что кто-нибудь увидит ее здесь, посреди королевской кухни. Она всегда появлялась тогда, когда ее не мог увидеть никто, кроме меня.
— Ну, как дела? — поинтересовалась она, по обыкновению усаживаясь на невидимую и, скорее всего, несуществующую скамейку и принимаясь болтать ногами в воздухе.
— Не знаю, — честно ответила я.
— А что тебя, собственно, беспокоит? — поинтересовалась она, склонив голову набок. — По-моему, бал прошел совсем неплохо.
Я не стала интересоваться, откуда ей это известно.
— Я в этом не уверена. Что-то пошло не так, как мы хотели… Не так, как я хотела, по крайней мере. Я чувствую, что в чем-то ошиблась, не знаю только, в чем и когда.
— Может быть, ты просто рассчитывала, что в роскошном бальном платье останешься такой же незаметной, как и в своих лохмотьях?
— Не такие уж это лохмотья, — обиделась я. — И дело совсем в другом. Десятки гонцов ездят по всему королевству, пытаясь отыскать девушку, которой в действительности не существует!
— Ты в самом деле так думаешь?
— Да, — отрезала я. — Принц теперь не готов жениться ни на ком из реальных невест, ругается с родителями, посвящает себя совершенно бессмысленным поискам…
— Поиски не бывают бессмысленными, — философски заметила фея.
Я раздраженно отмахнулась; только ее абстрактных рассуждений сейчас не хватало.
— Да зря ты так переживаешь, — заметила она. — Принц и раньше вовсе не собирался жениться ни на одной из этих твоих «реальных невест», и ссорился на этой почве с родителями. Так что тут ты ничего не изменила. А гонцам полезно размять ноги. Бег продлевает жизнь. И вообще, прислушайся к моим словам. Совесть — дама чрезвычайно капризная и стервозная; к тому же она начисто лишена здравого смысла. Она никогда не навещает тех, кто нуждается в ней больше всего, и вместо этого день и ночь досаждает людям, которые и без нее неплохо понимают, как им следует поступать. Так что учись держать ее в узде. Ничего такого страшного с принцем не сделается.
— А со мной? — тихо спросила я, медленно водя рукой по шершавой поверхности стола. — А впрочем, со мной тоже ничего не случится. И все-таки мне бы хотелось еще хоть раз увидеть себя в том, бальном платье, чтобы понять… В общем просто увидеть.
— Ну, как раз этому горю нетрудно помочь, — к моему удивлению заявила фея. — Вот.
Она разжала кулачок, и у нее на ладони заблестело маленькое медное колечко.
— Возьми.
Кольцо было гладкое, без камня; вместо этого с одной стороны на нем была изображена тонкая извивающаяся змейка.
— Надень его, — сказала фея. — Если повернешь змейкой внутрь, снова окажешься в том своем платье. Только потерянную туфельку, уж извини, я тебе возвратить не смогу.
Надев кольцо на указательный палец, я долгое время смотрела на него, отчего-то не решаясь прикоснуться. Потом стала медленно поворачивать, до тех пор, пока змейка совсем не скрылась из виду. Я даже не почувствовала головокружения. Так, легкий толчок — и на мне снова было роскошное белоснежное платье, кружевное и пышное, совершенно не сочетавшееся с окружающей обстановкой. Я потянулась к старому, давно потрескавшемуся зеркальцу, которое в последнее время почему-то всегда носила в одном из глубоких карманов — не иначе, признак мазохизма. Вовремя отдернула руку, сообразив, что карман и все его содержимое улетучилось вместе со старым платьем. Фея молча протянула мне зеркальце на длинной ручке — то же, что и в прошлый раз.
Все было точно таким же, как прошлой ночью — не только платье, но и макияж, прическа и украшения. Лишь на ногах по-прежнему оставались простые поношенные башмаки; единственная сохранившаяся туфелька была припрятана в надежном месте, тщательно завернутая в старые тряпки.
— Неужели я настолько непохожа на себя, что меня невозможно даже узнать? — задумчиво спросила я, разглядывая зеркальное отражение.
— Это смотря как смотреть, — пожала плечами фея. — Но надо признать, что вы, люди, смотрите обычно очень странно.
— Этот наряд будет появляться всякий раз, как я поверну кольцо?
— Да. Повернешь обратно — и на тебе снова окажется твое прежнее платье.
— Но я думала, тебе удалось сотворить все это только один раз, да и то всего на несколько часов?
— Ну… Я успела кое-чему научиться. Я быстро учусь. Такими темпами не пройдет и ста лет, как я стану вполне опытной феей.
Я так и не поняла, шутит она или говорит серьезно. Спрашивать об этом открытым текстом, ясное дело, не имело смысла. Повернув кольцо змейкой наружу, я вновь обнаружила на себе более привычную одежду. Даже проверила содержимое карманов — так, на всякий случай. Фея не обиделась. Она исчезла, ровно за секунду до того, как в дверном проеме показалась голова запыхавшегося Пончика…
Прошло два дня. Я сидела на табурете спиной к двери, рассеянно глядя на солнечный луч, который проник на кухню через распахнутое окно, широкой лентой разлегся на столе, а затем небрежно соскочил на пол. Накануне я
