На этот раз король не рассердился. Он даже улыбнулся и недоверчиво покачал головой, пристально глядя в глаза своей оппонентки, словно удивляясь ее ограниченности.
— Первый пункт мы уже много раз обсуждали, Ранкара, — заговорил он, и свистящий в оконных щелях сквозняк будто вторил его голосу. — Я не стану вновь поднимать эту тему. Что же касается девчонки… Я говорил тебе, что в моем замке она — под моей защитой, но если тебя не устраивает такая причина, есть и другие. Первая: она умеет лазить по деревьям.
Глаза жрицы выпучились от удивления и, признаться, тут я была с ней полностью солидарна. Зато кот понимающе и как-то очень довольно усмехнулся, хотя это, конечно, заметила только я.
— Причина вторая, — не поведя и бровью, продолжал король. — Она отдала свою шубу и свое одеяло горцам, чтобы защитить их от холода.
Ранкара поморщилась, и я снова ощутила себя на ее стороне, настолько глупым показался мне сейчас собственный поступок. Что может сделать пара шкур в борьбе за выживание целой деревни?
— Причина третья: она чуть не запустила в Барса предметом обуви.
Я поперхнулась и тихонько кашлянула, а женщина недовольно передернула плечами.
— Если бы ты только позволил, я бы тоже с удовольствием чем-нибудь в него запустила. И, можешь не сомневаться, попала бы в цель.
— Она ЧУТЬ не запустила, — повторил свои слова Ингвар. — Это большая разница, Ранкара. Я мог бы приводить и другие причины, но не вижу смысла продолжать. Ты пришла сюда с вопросом, похоже, даже с предложением. И получила мой ответ. Теперь, — его голос стал повелительным и снова приобрел стальные нотки, — изволь возвратиться в свои чертоги и больше никогда, — он сделал паузу, подчеркивая это слово, — не приходи ко мне без приглашения.
Ранкара бросила на него взгляд, который наиболее точно было бы назвать убийственным, но противоречить, как ни странно, не решилась. Каблучки изящных сапог сердито застучали по ледяному полу. И ни один из нас не сомневался в том, что направилась она непосредственно к волшебному зеркалу.
— Герда, — обратился ко мне король, и тон его был таким будничным, словно не состоялся только что столь напряженный и опасный разговор. — Я отправлял тебя в Зал Покоя и велел собрать из льдинок слово «вечность».
Я насупилась и внутренне подобралась.
— Оно состоит из восьми букв, — как ни в чем не бывало продолжал Ингвар. — Ты же сложила другое слово, из трех. Как это следует понимать?
Кот хрюкнул, невзирая на то, что к отряду парнокопытных ни малейшего отношения не имел.
— У меня было такое настроение, — буркнула я.
Чувствовала себя неловко, но глаз не отвела.
— Для полноценной медитации этого недостаточно, — меланхолично сообщил король. — Изволь в следующий раз выбрать слово подлиннее. Хотя бы из пяти букв. Справишься?
— Я постараюсь, — прокашлявшись, ответила я.
— Постарайся.
Он милостиво кивнул и вышел из зала. Я тоже зашагала к себе, стараясь не замечать следующего по пятам и наверняка хихикающего кота.
День выдался на удивление солнечный. Через многочисленные высокие окна замка, увенчивавшиеся в верхней своей части небольшой аркой, мне не удалось разглядеть ни единого облачка. Чистое небо насыщенного синего оттенка выглядело так, будто в горах наступило лето. Нет, снега по-прежнему притягивали взгляд белизной, но на сей раз она не была мрачной, не укрывалась грязновато-серыми тенями под столь же серым небесным сводом, а, напротив, радужно сверкала, улыбаясь яркому солнцу.
Я сидела в своей комнате, забравшись с ногами на кровать, и задумчиво разглядывала спичечный коробок, найденный после визита жителей предгорной деревни. В сотый, наверное, раз за последние дни заглянула внутрь. Одна-единственная спичка. Что ж, было бы странно, если бы с того дня их стало больше. Но как же это понять?.. Неужели тот молодой горец просто случайно забыл эту вещь, когда покидал замок? Я покачала головой, скептически морщась. Нет, неспроста он задержался у стеллажа дольше прочих. Коробок был оставлен в замке с какой-то целью. Вероятнее всего — чтобы его впоследствии нашли. Но кто? Король — вряд ли, от него горец скорее прятал свой сувенир. Кот? Если бы коробок предназначался Барсику, он давно заявил бы о своих правах. Выходит, оставалась я? А может быть, сама предпосылка ошибочна, и горец вовсе не собирался отдавать свою вещь кому-то из нас. Что, если он планировал впоследствии проникнуть в замок тайком от Ингвара, и коробок играл в этих его планах какую-то роль?
Впрочем, последнее предположение представлялось чересчур натянутым, и я заключила, что могу без особых угрызений совести воспользоваться единственной спичкой. Если, конечно, захочу. А я безусловно хотела. Я не любила атмосферу зимнего холода и терпеть не могла замок, в котором меня удерживали против воли. Удерживали не в том смысле, что запирали ворота или ставили на выходе десяток солдат. Нет, в этом отношении я была совершенно свободна в передвижениях. Но обстоятельства были таковы, что отправиться домой или даже просто прочь, куда глаза глядят, я не могла. В том, что так сложилось, не было моей вины. Более того, в самое ближайшее время я могла перестать быть собой, потерять самую свою суть. Опять же по вине Хлада, снежного короля и, по моим ощущениям, этого замка.
Если бы только я могла хоть капельку нарушить сонное спокойствие здешнего зимнего царства. Привнести сюда хоть немного огня и тепла. Раз меня словно ледяной завесой оградили от прежней жизни, вернуть себе, пусть даже в этих стенах, хотя бы самую крошечную ее каплю. А еще лучше — устроить пожар, уничтожить этот оплот жестокой стихии. Он, конечно, не последний, останутся и другие, но, во всяком случае, я бы внесла хоть какой-то вклад в борьбу против поглощающего мир мороза. С другой стороны, сжигать дом, где, как ни крути, со мной были довольно-таки добры и даже по-своему гостеприимны, казалось кощунственным.
Можно было бы сказать, что я совсем запуталась в собственных стремлениях, но спасало одно: у меня в любом случае не было ни малейшего шанса. Вероятность сжечь ледяной замок была нулевой. Я провела здесь достаточно дней и уже понимала, что здание не строилось из снега и льда изначально. Прежде это была самая обыкновенная крепость. Замороженность была привнесенной, словно внутренняя обстановка, покраска забора или обивка стен. Но она так плотно охватила замок за последние сто лет, так сжилась с ним, что отделить привнесенное от изначального казалось невозможным. И потому я знала точно: заледеневшая вода непременно победит огонь, и спичку я потрачу понапрасну.
Наконец я закрыла коробок и с тяжелым сердцем припрятала его в книжном шкафу между фолиантов.
И все же одинокая спичка никак не желала покидать мои мысли. Именно ею
