Я покосилась на Кроу. Сколько воронья я видела в этом городе – и ни разу не замечала, что одна из птиц крупнее и ярче других? Сколько раз такое бывало, что ветер дул в самое подходящее время? Она всегда была рядом, пыталась поделиться со мной с трудом заработанными знаниями… Минутку.
Эта мысль навела меня на ту самую деталь в истории, которую я никак не могла вспомнить. Какую же? Ну конечно. Сила! Я все поняла. Теперь я знала, что произошло с Изобел Кэтчин.
Я сердито на нее взглянула.
– Вовсе ты не мертва.
Ее глаза блеснули.
– Думаешь, нет?
– Уверена, что нет. Ты сама упомянула об этом в истории. Перед тем, как спастись, ты нашла свою истинную сущность. Свою силу. Все это время она росла в тебе. Она повлияла и на Кроу. Поэтому она тебя поцарапала, хотя до этого ничего не могла коснуться. Поэтому я научилась выключать свет только после того, как познакомилась с тобой. Ты находишься в обоих мирах, ты как бы… проводник.
Она промолчала, но я поняла, что на верном пути.
– По-моему, дары в вашей семье распределились так: твоя ба умела оставаться собой, бабуля плавала как рыба, бабушка была выносливой, как скала, мама видела призраков, а ты… – Я покачала головой, все еще пораженная своим открытием. – Ты свободно ходишь по всем граням мира.
Кэтчин широко улыбнулась. Второй раз за сегодня.
– Как у тебя это получается?
– Не знаю, – ответила она. – А как так вышло, что ты едва не перешла на ту сторону? Туда, где краски.
Сначала я удивилась – откуда она это знает? – а потом догадалась, что ей сказала Кроу. Ведь это она тогда за мной гналась.
– Это другое! Я мертва, мне вроде как полагается быть там. И здесь я не то чтобы существую.
Она пожала плечами.
– Я существую везде. Это все один мир.
Наверное, это легче понять, когда можешь видеть сразу все его грани, как она.
– Пойдешь со мной, Теллер? – спросила Кэтчин. – Кроу пойдет.
– Куда?
– К тем краскам. Мама там. Я хочу ее увидеть. А потом… – Она снова пожала плечами. – Может, останусь там. А может, и нет. Решу, когда время придет.
Кроу встревоженно каркнула, переминаясь с лапки на лапку.
– Не переживай, – сказала ей Кэтчин. – Куда бы мы ни пошли, мы пойдем вместе. – Она повернулась ко мне. – Так ты с нами?
Нет. Мне надо заботиться о папе. Так ли? Вместо этого я сказала:
– Мне надо поговорить с папой.
Я оглянулась на папу. Он горячо пересказывал своей начальнице все, что происходило в этом городе. Похоже, разговор был напряженный.
– Мм… Только не прямо сейчас.
– Ничего. Подождем.
Она села на поваленное дерево, и я устроилась рядом. Кроу перелетела на ветку над нами. Так мы и сидели втроем, а поляна постепенно заполнялась полицейскими.
Папа набирал номер за номером. Элли стояла в отдалении, готовая помочь, если потребуется, но ей явно не хотелось активно участвовать в расследовании преступлений своего мертвого начальника.
Солнце поднималось все выше, наполняя утро светом и теплом. Наконец мы с папой встретились взглядами.
Время пришло.
Я поднялась и юркнула за деревья, махнув ему, чтобы он следовал за мной. Когда мы зашли глубже в чащу, где папу никто бы не услышал, я повернулась к нему. И замялась, не зная, с чего начать.
Он начал за меня.
– Ты уходишь, да?
Да, скорее всего, только я хотела плавно к этому подвести.
– Мм… да. Кэтчин и Кроу собираются к краскам. Я думаю пойти с ними.
– Но переживаешь за меня?
– Эй, хватит озвучивать мои мысли! Как ты вообще их угадываешь?
В уголках его глаз появились морщинки.
– Я же твой папа. И вот недавно понял, что уже давно веду себя не так, как положено родителю. Прости, Бет. Я не знал, как жить дальше. Мне казалось, и смысла нет жить дальше без тебя.
– Это совсем неправильные мысли, пап!
– Знаю. Теперь я понимаю… – Он покачал головой, и по его глазам я поняла, что он злится на себя. – Не так надо чтить твою память. Твое прошлое и настоящее. Я хочу, чтобы ты могла меня уважать, Бет. Хочу оставаться твоим отцом, несмотря на то…
Его голос оборвался. Папа перевел дыхание и продолжил:
– Несмотря на то, что тебя не будет рядом. Я хочу, чтобы ты могла мною гордиться, где бы ты ни была.
По его щекам бежали слезы; как и по моим. Я понимала, что не могу остаться, но легче от этого не становилось. Расставаться было горько и тяжело, и сердце сжималось от боли. А еще я хотела исполнить одно свое желание. Я никогда и ничего так отчаянно не желала. Если духи нуждаются в сильных эмоциях и присутствии проводника, чтобы касаться этого мира – что ж, у меня есть все необходимое.
Я бросилась папе на шею. И почувствовала, что нахожусь здесь целиком. Он удивленно крякнул и обнял меня в ответ. Так прошло несколько бесценных секунд, а потом мое тело снова начало становиться призрачным, и я отстранилась.
Папино лицо снова сморщилось, но только по краям. В его взгляде осталась прежняя сила.
– Я люблю тебя, папа. Я всегда буду твоей дочкой.
– И я люблю тебя, Бетти. Я всегда буду твоим папой.
Папа медленно, неловко развернулся. А потом пошел прочь уверенной походкой. На ходу он достал телефон из кармана и набрал номер.
– Алло, Вив? Это я, Майкл. Слушай, я по поводу дня рождения деды Джима. Что лучше с собой принести? Ну, кроме подарка. Конечно, приду! А как же? Мне очень хочется со всеми увидеться.
Я слышала, как быстро и громко тараторит тетя Вив, словно стараясь вместить в один телефонный звонок упущенные месяцы разговоров. Я не могла разобрать ее слов, и вряд ли она говорила что-то связное, но это и не важно. Главное, что между ними с папой все наладилось.
Главное – он мне показал, что выбирает обратное серому.
Я проводила его взглядом. Ровно в то мгновение, когда он пропал за деревьями, у меня за спиной раздался голос:
– Готова, Бет-которая-Теллер?
Я обернулась и увидела смуглую девушку с карими глазами и черными волосами, которые ниспадали на землю, словно мантия.
Кэтчин стояла рядом с ней. Она вскинула бровь, и я поняла, что от меня ждут ответа.
– Готова, – сказала я.
Кроу протянула мне руку, и я ее приняла. А потом она взяла за руку Кэтчин и крикнула:
– Побежали!
И мы побежали, я в желтом платье, Кэтчин в зеленом, а Кроу в черном, три ярких цвета, петляющих между деревьями. Мы неслись так стремительно, как живые не могут, а могут лишь те, кто ходит по всем граням мира. Мы бежали быстрее и быстрее, не чувствуя границ, пока не полетели, касаясь ступнями земли.
Кроу отпустила наши руки и взмыла в воздух. Ее фигурка превратилась в краски – все
