Ничего себе. Очень убедительно для сфабрикованной истории. Элли явно во все поверила. Она кивала, слушая его монолог, и он остался доволен ее реакцией. Наверное, папа решил опробовать на ней свою ложную терию, чтобы проверить, насколько она правдоподобная.
Ведь правду он рассказать не мог.
– Разумеется, все могло произойти совсем иначе, – признал папа. – Всех подробностей мы никогда не узнаем. Так или иначе, мы должны отомстить за каждую девочку, которая пострадала из-за Белла и Шольта. Если вы не готовы – лучше скажите об этом сейчас.
Элли вскинула голову.
– Я готова.
Ее голос снова стал прежним. Он даже казался громче и жестче. Конечно, Элли еще не отошла от того, что сегодня увидела и узнала, и ей потребуется время, чтобы полностью прийти в себя, но в течение этого времени она не будет сидеть сложа руки. Она будет держаться, пока у нее есть четкие задачи. Пока от нее требуется восстановить справедливость – насколько это возможно. А поскольку всегда найдется кто-нибудь, по кому плачет правосудие, с Элли все будет в порядке.
Папа кивнул.
– Отлично. Я позвоню коллегам из города, но они сами не найдут это место. Вы сможете их встретить и отвезти сюда?
– Разумеется. – Она поднялась на ноги, расправила плечи и зашагала к выходу из леса, ровно и четко, как солдат.
Ветер летел за ней, разгонял листья и трепал ее волосы. На мгновение Элли остановилась и посмотрела на небо, которое по ночам усыпали звезды. Кипевшее в ней негодование немного улеглось, и она пошла дальше.
Папа молчал, пока Элли не скрылась из вида, а затем спросил:
– Теперь понимаешь, Бет?
– Да.
По выражению его лица стало ясно: я что-то упускаю. А потом произошло ужасное. Он посмотрел на меня с тем же сочувствием, с каким смотрел на Элли.
– Бет, – медленно произнес он, – Изобел Кэтчин не выжила.
Что за чушь?
– Как? Она же спаслась в ночь пожара…
Папа покачал головой.
– Она умерла, Бет. В ту ночь или раньше.
– Не может быть! Она – наш свидетель. Она лежит в больнице. Живая и здоровая.
– Помнишь, что случилось прямо перед тем, как мы ее встретили?
Да. Я заглянула в палату и увидела темноволосую девушку. А потом Кэтчин окликнула папу и… О.
– То есть свидетелем была та девушка?
Он кивнул.
– Да, она сбежала из реабилитационного центра. Кэтчин не соврала: она приехала сюда со своей мамой. Скорее всего, несколько месяцев назад, как раз когда был ураган, в котором якобы никто не погиб. Только это не значит, что никто не умер: просто никого не нашли. Вероятно, Дерек Белл как-то замял это дело. Кэтчин, раненая и потерянная, пошла куда глаза глядят и оказалась возле дома, где ее и схватили директор и воспитатель.
– Но ты ее видел! Ты с ней разговаривал!
– Да. – Он поднялся на ноги. – Как разговариваю и с тобой, Бет.
Значит, он мог видеть не только мой призрак. Вполне логично. Почему же я была так уверена, что Кэтчин жива?
Наверное, из-за ее истории. Какая-то деталь говорила о том, что она выжила… Я никак не могла понять, какая. Но я не успела над этим поразмыслить, папа снова заговорил.
– Я думал, что смогу ей помочь, но мы прибыли не к началу, а к тому моменту, когда все уже закончилось. Мы попали сюда под самый конец.
Да, мы приехали уже после пожара, после того, как мир взорвался, но еще ничего не закончилось… правда, я не могла объяснить, почему.
Вдруг за нами раздался голос, который сказал все за меня.
– Само собой, вы попали сюда под конец. Ну и что? Это начало того, что ждет нас впереди.
Начало
Яповернулась к Кэтчин. Больничный халат пропал. Ярко-зеленый свитер стал еще длиннее и теперь окутывал ее всю. На левом плече у нее сидела птица с блестящими черными перьями. Ворон. Сара.
Живые люди не умеют вот так возникать из ниоткуда. У меня оборвалось сердце.
– Ты мертва? – прошептала я.
Она пожала плечами.
– Ну, я же только что появилась из пустоты, разве нет?
И все-таки это не подтверждение. Она увильнула от ответа.
Я не ошибаюсь. Нет. Я принялась прокручивать историю в голове, выискивая нужную деталь, чтобы понять, что на самом деле случилось с Кэтчин, но она еще не закончила:
– Теперь ты понимаешь, для чего я это рассказала?
Чтобы выговориться. Хотя она сама, наверное, не понимала всего, что пыталась сказать, но ей важно было, чтобы я ее услышала. Она обращалась не к папе.
– Ты хотела показать мне, как двигаться дальше.
Кэтчин махнула рукой в сторону дома.
– Кроу тебя там увидела и подумала, что ты застряла в этом мире. Поэтому я вам показалась, чтобы выяснить, в чем дело.
Птица склонила голову набок и с надеждой взглянула на меня, как бы спрашивая, помню ли я ее.
Ворон, опустившийся на балку. Тот, которому я помахала, даже не уверенная, что он меня видит.
– Да, помню.
Она почистила клювом перья и перелетела на ветку ближайшего дерева. Папа проследил за ней с легкой улыбкой. Я поняла, что ему приятно видеть, как Сара Блю летает на свободе.
Потом он повернулся к Кэтчин и сказал:
– Обещаю, что все, кто остался в живых и был вовлечен в это дело – Гэрри Белл, Чарльз Шольт и другие, – получат по заслугам. Теперь вы можете оставить все полиции.
Почему он не обращался к Кроу? Мы с Кэтчин встретились взглядами, и я увидела насмешливый блеск в ее глазах. Ну конечно: папа не знал.
– Мм, пап… Это была не она.
Он нетерпеливо покачал головой.
– Она может влиять на происходящее в нашем мире, Бет. Однозначно.
– Дело не в этом! Ты упустил все улики. Флинта и Кавану вытащили из окна второго этажа и сбросили вниз. Поэтому окно было разбито, а замок на воротах остался нетронутым. Каминная заслонка в доме Дерека упала, потому что кто-то спустился через дымоход, сжавшись, а потом увеличившись в размерах. А загнутое лезвие – это не нож. Это клюв.
Папа разинул рот. Его взгляд упал на птицу, за которой тянулась длинная тень. Птицу с когтями, крыльями, клювом.
Он ахнул и отшатнулся.
Кроу закинула голову назад и загоготала.
Папа шагнул вперед и обратился к ней:
– Я знаю, полиция вас подвела, и мне очень жаль. Вы себе даже не представляете. Но вы можете довериться мне – и Элли. Вы остановили Едоков. Остановили Хватателей. Мы разберемся с другими.
Кроу задумчиво на него посмотрела. И кивнула. Папа вздохнул с
