— Ярослав! Брат мой! — Физиономия этого разбойника светилась счастьем! Такое ощущение было, что он украл миллион. Я посмотрел на него вопросительно. — Сегодня мой самый лучший день!
— Это почему?
— Здесь мой враг. Кровный! Бьёрн Лисица! Я сегодня либо погибну, либо напьюсь его крови.
К нам подъехал Сигурт. У этого глаза горели адским огнем. Рольв племянник обоих тоже радостно улыбался.
— Поясни?
— Бьёрн убил мою сестру, её мужа и всех их детей. Разорил их дом. В живых остался только Рольв, он ходил со мной в поход. Мы вернулись к пепелищу. Эту отрыжку Локки, мы искали, но он убежал к Харальду Косматому.
Конунгу, который объявил войну вольным хёвдингам. Который забрал наши земли. И мы вынуждены были бежать. Поэтому мы оказались здесь в Гардарике.
— Бьёрн здесь у полян?
— Да!
— Тогда мы их закопаем здесь, Гуннульв.
— Конунг! — Рольв смотрел на меня. — Обещай, что отдашь его мне. Я должен отомстить за своих родителей.
— Обещаю Рольв. Если он останется живым, после удара пушек. Мало того, – посмотрел на Бояна, — объявите дружине и радимичам, за ярла Бьёрна, он же ярл, Гуннульв? — Тот кинул. — За живого ярла Бьёрна награда две золотых гривны и бутылка огненной воды! Лично из рук князя и его благодарность.
— Сделаем! — Усмехнулся Боян. Гуннульв, Сигурт и Рольв оскалились волчьими улыбками.
— Боян! Ещё, в резерв две дополнительные сотни на левый фланг и малое орудие. Нам готовят удар засадного полка туда. Вот и встретим их сначала картечью, потом в копья.
— Да княже.
— И сам в бойню не лезь!
— Это как? Что обо мне скажут, княже?
— Боян! Ты мой главный воевода. Воев и так хватает. Короче, лезть в битву запрещаю. Это моя воля.
Мстислава засмеялась. Все на неё посмотрели удивлённо.
— Дядюшка, не серчай. Ярослав меня вообще пригрозил связать, даже стражу приставил. Вон, Избор стоит. Следит, чтобы я от возка не отходила.
Нурманы заржали! Боян смотрел на княгиню удивленно, потом ответил:
— Так тебя и нужно связать! Правильно князь сказал. Я бы ещё и по мягкому месту добавил. Это что ещё удумала, дочка? Научил на свою голову саблей махать! Но я то муж, а не баба! Мне в бою надо быть, со своими кметями!
— Привыкай, дядюшка. Слово Ярослава — закон! — Княгиня раскраснелась, улыбаясь, показывала две полоски белоснежных зубок в обрамлении алых губ. Засмотрелся на неё. Так захотелось прижаться к этим устам. Стряхнул наваждение.
— Так! Все по своим местам. Мизгирь!
— Я здесь, княже!
— Орудия начинай выдвигать на дистанцию стрельбы. Пушкарей прикрыть щитами. Малое орудие на левый фланг. Гуннульв, Сигурт, своих держать, пока пушки не отработают. Понятно?
— Понятно. Мы не полоумные попадать под их дроб.
— Ну что же, тогда начали. Боги с нами, так кто против нас?
Народ взревел. Как же, такое заявление тут впервые. А то что боги с нами, они даже не сомневались. Сами всё видели. И сейчас это подхватят в дружине. Боевой настрой это уже пол победы. Бросил взгляд на жену. У этой, глаза сверкали как две звезды. Мстиша вообще не сомневалась во мне. Забили барабаны. Строй сдвинулся. Но шли медленно, даже нурманы. Пушкари с выделенными дружинниками, толкали сами вперёд. Широкие полозья не давали провалиться в снег. Со стороны полян полетели стрелы. Но дружина приготовилась, прикрылись щитами. Упорно приближаясь к полянам. Барабаны отбивали дробь. Напряжение нарастало. Воздух казалось сгустился. Приблизились на двести шагов. Начали работать наши лучники. Эти били не в разнобой как поляне, а залпами. Это было моё требование. Барабаны застучали быстрее. Линия моего войска остановилась. Наконец поляне не выдержали. Вернее сначала нурманы Бьёрна и ринулись вперёд, за ними все остальные, толпой. Шеренга, которая шла впереди пушек, разошлась в стороны, давая артиллерии пространство для выстрела.
— Товсь! — Проревел команду Мизгирь. Сто шагов до бежавших на нас полян и нурман. Пятьдесят. — Огонь!
Рявкнули орудия, выбрасывая два столба пламени и дыма. Каменная картечь успела разлететься веером, прорубая целые просеки в набегавших на нас воинах. Грохот стоял чудовищный.
Сразу опять заработали наши лучники. Поляне дрогнули и… многие повернули назад. Побежали. Барабаны застучали, и полки двинулись дальше. Наши нурманы взревели. Пушкари бешено банили стволы орудий, прочищая стволы орудий и начав перезарядку. Нурманы Гуннульва и Сигурта рванули вперед. Но строй не нарушали.
Врезались в расстроенные ряды противника как нож в масло. Полк левой руки и правой руки отстали от них совсем немного и вскоре тоже вошли в соприкосновение с противником. Двигались организованно, истребляя всех, кто на них пытался бросаться. Войско полян стало распадаться. Больше половины бросилось бежать к Киеву. В этот момент ударил засадный полк. Мы его ждали. Рявкнула малое орудие, выкашивая всадников как метлой. Зря они так. Глубокий снег не давал кавалерии разогнаться. Плюс орудие. И две пешие сотни с длинными копьями, решили всё. Большая часть засадного полка полегла. Спаслось бегством меньше трети. На поле шла уже не битва, а бойня, избиение. Лязг железа, крики ярости, вой, стоны. Нурманы Гуннульва и Сигурта рубились с нурманами Бьёрна. В тыл, которым зашли сотни полка правой руки. Это был конец. К вечеру всё было кончено. По полю ходили дружинники и добивали раненых врага. Своих, стаскивали в тыл. Туда, где уже стояли шатры лекарей, которыми командовала ведьма. Пошла работать трофейная команда, собирать все мечи, брони и прочее. Хотя там уже дербанили мёртвых и сами дружинники, и хирдманы-нурманы. Хороший доспех стоил дорого. А кто упустит шанс заполучить хорошую броню? Стоял на коне возле возка княгини. К нам приволокли на аркане Бьёрна, с головой в крови. Оглушили, похоже. Ещё каких-то нурман и полян. Бьёрна, как и остальных полоняников бросили на землю, поставив на колени. Бьёрн не хотел становиться, но его поставили, против его воли, держа за волосы и упираясь в спину ногами.
— Ты конунг? — прохрипел седовласый воин.
— Я!
— За меня дадут богатый выкуп.
— Мне плевать на выкуп. Всё что мне нужно, я и так возьму. А ты задолжал моим побратимам. Так что извини. Рольв!
— Я, конунг! — шагнул вперёд парень.
— Я тебе обещал отдать Бьёрна. Забирай. Гуннульв, Сигурт. Забирайте всех полоненных нурман. Что вы с ними сделаете, меня не интересует.
— Рольв, мальчик мой. Вскрой ему «орла»! — Засмеялся Гуннульв, глядя на племянника. Тот оскалился.
— Конунг! — Закричал ярл нурманский, его лицо побледнело. — Харальд тебе не простит мою смерть.
— Плевал я на твоего Харальда. Настанет время, а настанет оно очень скоро, я приду к вам в Норэгр к Харальду, чтобы спросить с него за обиду моих побратимов. И поверь, он о тебе даже не вспомнит. Рольв, я долго буду видеть и слышать эту падаль?
— Прости конунг! — Молодой викинг схватил седовласого мужчину за волосы и потащил
