Мы не прятались. В нашем положении петлять, путать следы, маскироваться – всё это было слишком большой роскошью. Мы шли по дороге, неспешно, почти не разговаривая, потому что любой разговор в итоге вышел бы к Сен. А так мы могли просто о ней думать.
Вечером нас подобрала маленькая процессия беженцев, двигавшихся к восточным землям. Те, кто не был совсем уж укоренён в Северном Царстве, решили уехать. Люди это были незнакомые, но не злые – они подобрали двух стариков, не стали задавать лишних вопросов и даже кормили нас три дня, пока пути не разошлись. Мы переждали день в приграничном селе, жители которого путались в вопросе, к кому они, собственно, относятся – к Северу, к Тёмной Империи или к восточным провинциям. А потом направились в Тёмную Империю с обозом, везущим вяленых гусей, – традиционный местный промысел.
Обоз шёл две недели, а следом за нами, настигая, неслась зима. Запах вяленых гусей (их набивали сухим горохом и солью, а потом полгода, до зимы, сушили на ветру) поначалу казался приятным, но к концу пути я подумал, что больше никогда в жизни не съем ни одного гуся.
Впрочем, что там осталось, той жизни?
Трясясь на повозке, придерживая Миру – та почти всё время спала, я думал о Сен. Куда её забросило? Сможет ли она защитить себя, если потребуется, не забудет ли руны? Догадается ли послать весть… впрочем, куда её слать – в Рунное Древо, где нас уже нет и которое весной падёт под ударом Тёмной Империи?
Мир, особенно нынешний, не лучшее место и для взрослого, что уж говорить о ребёнке.
Ещё я вспоминал другую Сеннеру – не монстра, а пророчицу. Она предсказала мне три имени – Танри, Мирарек, Уинвард.
С Танри и Мирарек всё ясно. Они придумали, как поворачивать время вспять, возвращать его волшебнику. Испугавшись, что слишком многое рассказали в своей статье, устроили восстание. Сожгли мир, чтобы скрыть одну-единственную книгу. А потом разошлись, расстались…
Что-то тут было неправильно. Я вспоминал статью, которую написали почти век назад Танри и Мирарек. Если люди, так увлечённо работающие вместе, расстаются – то не через какой-то год. Нужно много времени, чтобы развести их в разные стороны.
А Уинвард? Юноша-маг, ему было не то пятнадцать, не то шестнадцать, некоторые вообще утверждали, что десять лет, другие настаивали на двадцати. Он-то тут при чём?
Правду мог открыть только Тёмный Властелин. И он же, со всей его мощью, опытом, накопленными знаниям мог отыскать Сеннеру. Разъяснить, что сотворила Мирарек.
Конечно, если сам это знал.
Мира лишь один раз спросила меня, не поторопился ли я убить старую волшебницу. Я и сам думал об этом столько раз, что ответил быстро и резко: нет, не поторопился. Нет, выхода не было. Нет, мы не стали бы союзниками. Мирарек убила бы меня, едва лишь чуть-чуть пришла бы в себя.
Мира смотрела на меня с минуту сонными глазами, а потом сказала, что верит.
В столице, куда мы вернулись после десяти лет отсутствия, всё изменилось. Порт вырос, стал куда больше, и кораблей в гавани прибавилось. Через реку появилось два новых моста – красивых и широких. Даже на окраинах улицы вымостили булыжником. Пустырь, на котором когда-то ночевали бездомные и бродяги, превратился в парк – красивый даже сейчас, когда с деревьев облетела листва, а фонтаны выключили. Экипажей на дорогах тоже прибавилось, причём помимо частных карет и наёмных колясок в изобилии появились «линейки» – огромные кареты, курсирующие по заранее определённым маршрутам. Такую можно было остановить, сесть на длинную скамью и проехать весь город за мелкую денежку. На стражниках была новая форма – яркая, праздничная, будто они не за порядком следить, а развлекать горожан вышли на улицы.
А ещё постоянно встречались изменённые. Увидев первого, я вздрогнул – по улице шествовал юноша с ногами длиной метра в два, мускулистыми лапами вместо рук и гривой волос на спине. Он был одет в широкие штаны и что-то вроде меховой жилетки, лицо юноши выглядело вполне человеческим, молодым и мирным. Изменённые росли медленно, значит, этот был из первых, созданных лет десять назад. Горожане на него реагировали спокойно, расступались, но без опаски – как перед обычным человеком изрядного роста. Потом навстречу изменённому выскочил мальчишка, что-то прокричал – изменённый нагнулся, подхватил его, легко поднял на уровень второго этажа и поставил на балкон. Мальчишка хохотал, махал изменённому рукой. Тот улыбался. Вышла женщина, обняла мальчика и протянула изменённому руку. Монстр церемонно пожал её – и зашагал дальше по улице.
Мы с Мирой обменялись понимающими взглядами.
Творения Ирбрана и Секта стали частью Тёмной Империи. Когда-то это были редкие гости из дальних концов света или древние создания, секрет происхождения которых был утерян. Теперь же они превратились в рядовых граждан, необычных, но никого не пугающих.
Я вдруг подумал, с ужасом и отвращением, что натурфилософам больше нет нужды воровать или покупать детей со слабыми магическими способностями. Теперь, пожалуй, дети сами мечтают измениться. Стать летающими, плавающими, ползающими в земле, шагающими и прыгающими на недоступные людям расстояния. Быть может, им даже обещана выслуга лет, по истечении которой их превратят обратно в людей. Быть может, им даже не требуется лиана из зловонных южных лесов, они подчиняются сами, добровольно, как обычные солдаты.
Тёмный Властелин снова победил.
То, что нам казалось чудовищным и жутким, внезапно превратилось в часть повседневной жизни. Десять лет назад мы думали, что бежим от кошмара, в который погружается Тёмная Империя. А оказалось, что кошмар мы унесли с собой.
Обоз направился к рынку, а мы вышли на бульваре Юности и Чести, который раньше назывался одновременно и проще, и помпезнее: улицей Первого Героя. Уинварда всегда называли Первым из уважения к его юности, дальше шли Вторая и Третья Героини, Фреда и Мирарек, потом уже ничем не примечательный Танри, любвеобильный Реджар и старичок Сигну.
Забавно, я никогда раньше не задумывался о причинах такой последовательности. Ну ладно, Уинвард был юн, но ведь как раз юность не верит в смерть и склонна к безрассудству. Героизм женщин всегда вызывает уважение; видимо, поэтому они заслужили второй и третий номера в порядке перечисления? А Танри – если забыть о том, кто он, чем удостоился четвёртого места? Хорошо, допустим, что своей скромностью… посмеёмся вполголоса и допустим. Ну а пылкий Реджар, считавший себя то мужчиной, то женщиной? Почему он идёт раньше Сигну? Потому что Сигну был стариком, ему было под семьдесят? Неужели считается, что старику легче идти на смерть? Мол, прожил жизнь, пора бы и умереть красиво?
Я вот ничуть не стремился в могилу. Может быть, потому, что на самом деле мне, страшно сказать, – всего двадцать пять? Мире двадцать
