— Нэва должна быть у реки, — крикнули нам в след, — бабы сегодня стирку затеяли.
Я даже оглянулся на него, потому что слово «бабы» он произнес по-русски.
Вдали у ручья суетились женщины. Мы зашагали туда, я оглядывался, в поисках возможностей и варианты избавления от Цая. Пока что в голову не приходило ничего.
Местные поглядывали на нас с опасливой заинтересованностью. Я же разглядывал их с любопытством. Интересный народ. Большинство презренных имели какие-нибудь физические нарушения, или как говорила Латифа, деформацию. Хромые, горбатые, кривые, практически все в какой-то степени имели отклонения. Вот шагал мужчина с непомерно огромной грудной клеткой и скошенным подбородком, а у хижины неподалеку женщина карлица чистила рыбу огромным ножом, на полянке играли дети с собакой, один из детей повернулся, и жутко уставился на меня двумя парами маленьких глаз. Были среди презренных люди и без отклонений, причем таких было довольно много, треть точно.
Женщины у ручья, завидев, что мы шагаем прямиком к ним, застыли настороженно.
Нэву я увидел практически сразу, она стояла за грузной женщиной, нет, скорее она трусливо пряталась за ней и таращила округлившиеся глаза. Значит, узнала, что ж, это хорошо. У меня была надежда, что именно она мне и поможет избавиться от охраны.
— Нэва, — позвал я улыбаясь во весь рот, когда мы подошли ближе.
Все женщины удивлённо уставились на нее, а Нэва сконфуженно улыбаясь и неуверенно поглядывая на меня, вышла из своего укрытия.
— Я здесь. Зачем я вам нужна? — неуверенно сказала она.
— Идем, хочу говорить, — дружелюбно ответил я.
Нэва, то и дело оглядываясь на женщин, заковыляла прихрамывая к нам. Подошла, ссутулилась и, стараясь не смотреть мне в глаза, спросила:
— О чем говорить хотели?
— Это тебе, — сказал я, указав на ящики в наших руках.
Мы с Цаем поспешили поставить их на землю.
— Мне? — удивлённо округлила Нэва глаза.
— Я благодарить тебя. Ты помогать мне найти семья, — я улыбался во весь рот, разыгрывая представление для Цая.
— Да?! Ну спасибо! — на выдохе воскликнула Нэва, а затем резко повернувшись, заорала: — Мам, забери, это наше!
Грузная женщина торопливо засеменила к нам с извиняющейся улыбкой, резво подхватила оба ящика и, кланяясь, бормоча слова благодарности, почти бегом ушла прочь в сторону деревни.
— Мне надо твоя… помогать… — я запнулся, вспоминая слово.
— Помощь, — закончил за меня Цай.
— Да! Помощь! Я хотеть вспомнить, ты помогать. Где ты меня найти?
Нэва озадаченно свела брови на переносице.
— Я нашла тебя в пещере, там, — она указала пальцем куда-то на скалы.
Я, взяв ее за локоть, увел в сторону, дав понять Цаю, что хочу поговорить с ней наедине.
Нэва растерянно и испуганно глазела на меня.
— Ты мне помочь, — сказал я. — Мне надо ты…
Я смотрел на нее, и не знал, как объяснить, что именно мне нужно, но хуже всего, я и сам не знал что мне нужно.
— Мне, охрана убрать, они не идти за мной. Я идти, смотреть там, где ты меня найти.
Нэва, нахмурив лоб пыталась понять, что мне от нее нужно.
— Охрана не ходить, я один ходить, ты помочь, — объяснил я.
Наконец до нее дошло, она понимающе кивнула и перешла на шёпот:
— Ты хочешь уйти от этого и попасть в пещеру?
— Да. Нет. Только уйти от этого. Уходить за ворота, идти в пещеру, ты отвлекать, а я уходить. Ты помогать?
Нэва снова покосилась на Цая. Затем задумалась.
— Даже не знаю, он меня не убьёт, если я тебе помогу?
— Нет, — заверил я ее. — Ты помогать мне, я тебе. Привозить еще еда или другое, что ты сказать.
Глаза у Нэвы загорелись, губ коснулась загадочная улыбка.
— Прямо таки все, что я скажу?
Я кивнул.
— А платье сможешь? Такое, красивое, в котором ходят знатные бал?
С секунду подумав о том, где она собралась здесь щеголять в таком платье, я все же кивнул. В конце концов, какое мне дело.
— А туфли? — глаза Нэвы заблестели от предвкушения.
— И туфли, — кивнул я.
Нэва расплылась в радостной улыбке, но тут же взяла себя в руки, став серьёзной:
— Так тебе нужно в ту пещеру? Или куда?
— Нет, пещера, ты отвлечь его, — я указал взглядом на Цая.
— Странный ты, — нахмурилась она, — ты точно вернешься? Иначе я не хочу так рисковать, — она исподлобья покосилась на охранника.
— Да, точно. Ты не рисковать. Обещаю. Я тебе дарить еще еда, платье и туфли.
— Ну, хорошо, — нерешительно произнесла она. — Есть тут одна пещера неподалёку, точнее тоннель, вход здесь в ущелье, вон там. У этой пещеры два выхода. Этот твой ведь не знают, в какой именно мы были пещере?
— Нет.
— Вот, значит, я могу тебя повести туда. Один выход ведёт прямиком к морю, второй длинный выведет к скалам, к деревням горцев. Мы пойдём по длинному пути, на развилке я отвлеку твоего этого, а ты пойдешь к морю. Только не забудь вернуться в деревню. Ну? Как?
— Идем, — кивнул я, затем подал знак Цаю, и мы направились туда, куда прихрамывая, вела нас Нэва. Куда-то к скале.
— Здорово, что ты оказался из знатных! — сказала Нэва, видимо, чтоб хоть как-то поддержать разговор.
— Здорово, — согласился я.
— А я думала, тебя продадут какому-нибудь клану, или императору в его армию ракта. А тебе повезло, — усмехнулась она.
Про продажу в клан, было кстати интересно. Про наемников-контрактников я знал, про безродных ракта знал, про преданных. А вот про рабов-ракта не слышал и не видел. Хотя ведь спецслужбам я именно таким и представился. Интересно, а где они, эти рабы? Ведь наверняка кто-то из землян попал в такое положение. Любопытство оказалось сильнее меня, и пока мы топали к скале, я, позабыв про Нэву, повернулся к Цаю.
— Рабы-ракта? — удивлённо поинтересовался я.
Цай хмыкнул:
— Ракта не может быть рабом, это противоречит законам риты.
— Но продать в клан ракта — значит раб.
Кажется, я что-то не понимал в этой системе. Цай принялся объяснять:
— Редко, но бывает, что ракта рождается здесь, среди презренных. Его в таком случае сами же родители и продают в клан, монахам или императору. Тот, кто его купил, возлагает на себя обязательства обеспечивать и обучать этого ребенка. А он в свою очередь, когда вырастет, обязан служить тому, кто его вырастил.
— А если он не хотеть? — удивился я. — Ракта не раб?
Цай нахмурился:
— Раб — слуга, раб — чернорабочий, он находится на самой низшей ступени. Ракта — воин или монах на три-четыре ступени выше. Ракта уважаемый, даже если его родители презренные. И не бывает такого, что он не хочет служить. Ему прививают с младенчества преданность к своему делу и месту.
— А если не младенец ракта? Если как я?
— Вас бы отправили в имперскую армию, скорее всего. По возрасту как раз подходите. Были
