- Вот мы и встретились снова, Ласточка, - с ехидством в голосе произнесла Пряха, обнажая прогнившие во многих местах, желтые зубы. – Ты похорошела с нашей последней встречи, - ведьма приложила палец с окровавленным острым ногтем к губам, сделав вид, что задумалась.
- Говори, чего надо, - огрызнулась Цири, складывая руки на груди и с явным пренебрежением глядя на Пряху, - пока я не отправила тебя вслед за твоими сестрами.
- Ты не сможешь убить меня во сне, - улыбнулась та. - Я поклялась на древней магии, - уже более грозно продолжила Пряха, - что твой ведьмак будет страдать так же, как страдала я, видя, что ты, гадкая девчонка, делаешь с моими сестрами, - завопила ведьма так, словно на ногу ей уронили булыжник, а горло сдавили удушающей хваткой. – Сначала я убью тебя, а потом оставлю Волка на растерзание утопцам. Тогда мои сестры будут отомщены.
- Я найду тебя, - на полном серьезе произнесла ведьмачка, - и убью.
Странная черная пелена, словно живая, взвилась вокруг Цири, сжав девушку плотным кольцом, перекрывая ей доступ к воздуху, сгущая вокруг сознания и без того пасмурный день. Ведьмачка мгновенно отреагировала, но ее сил оказалось недостаточно, чтобы справиться с темной магией ведьмы, которая повелевала этим сном. Воздуха становилось все меньше, он просто растворялся в черноте, расползающейся из болота, из рук Пряхи.
Старуха, ухмыляясь, обошла Цири кругом и внезапно остановилась, резко вытянув руку вперед, пробив толстыми когтями женскую плоть на животе. Ведьмачка не смогла даже вскрикнуть, горло сдавила судорога. Вдруг отяжелевшие веки опустились сами собой, спрятав омуты зеленых глаз в темноту.
- Ласточка могла бы сама расправиться с Рангаром, - нараспев протянула Пряха, - но ей захотелось увидеть Белого Волка. Ласточка и Волк. Ты впустишь его в себя, - ведьма усмехнулась после короткой паузы. – Он будет смотреть на твою смерть и ничего не сможет сделать. Даже отдав свою жизнь, не сможет вернуть твою.
Цирилла распахнула глаза и вонзилась ядовитым взглядом в Пряху, позабыв о мучающей боли, об уродливой руке, которая пыталась скрутить ее внутренности в тугой ком. Но ее сила по-прежнему оставалась за пределами сна, недосягаемая и необходимая.
- Ты - его Предназначение, - приблизившись вплотную, прошипела ведьма девушке в лицо, - и ты его погибель…
Комнату заполнял лившийся в окна утренний свет, возвещающий о пришествии нового дня, о том, что жизнь продолжается, не смотря на все происходящее вокруг. Аккуратно убранная комната пропиталась легким ароматом камелии, смешавшимся со свежими полевыми цветами в вазе, которые с рассветом принесла одна из служанок. Ночная прохлада, легкой вуалью висевшая в воздухе, начала отступать перед ласковыми лучами Новиграда. Снаружи кипела обычная жизнь: на площади собирались барды, распевающиеся перед долгим творческим днем; рынок потихоньку начинал гудеть от прибывающих торговцев и покупателей; решетки главных ворот оказались подняты стражей, которая следила за тем, чтобы в город попадали все желающие.
На последнем этаже корчмы, в снятой на неделю комнате, девушка металась по скрипящей кровати в холодном поту. Ее плотно сжатые веки подрагивали, выдавая глубокий сон; спутанные пепельные волосы разметались по подушке; ладони до побелевших костяшек сжимали простыню; изо рта вырывались прерывистые, бессвязные, приглушенные стоны.
Геральт ждал внизу, пока проснется Цири, слушая рассказы корчмаря о том, какие в последнее время новости ходят по Новиграду. Похоже, нелюдям и чародеям стало житься гораздо лучше после смерти Радовида и завершения войны. Этого следовало ожидать. Бедняг прижимали со всех сторон, не давая спокойно вздохнуть. Теперь открытые гонения на тех и других закончились, хоть и не до конца.
- Обычно, она встает с рассветом, - заметил корчмарь, искоса поглядывая на лестницу, ведущую на следующий этаж. – Сегодня что-то долго ее нет, - он протяжно выдохнул, вычищая очередную кружку. – Наверно решила выспаться в кои-то веки.
Ведьмак молча поднял глаза на мужчину, отодвинув от себя тарелку с недоеденным завтраком, и, поблагодарив корчмаря за еду парой крон, отправился в комнату девушки, не замечая проходящих рядом людей.
Осторожно постучав костяшками пальцев в дверь, Геральт прислушался. Тихие женские стоны заставили его вообразить картину утренней любви. Мужские руки, грубо или же нежно охватывающие тело Цири; губы, оставляющие короткие следы поцелуев на прекрасной коже; ее грудь, сильно вздымающаяся от тяжелого, сбившегося дыхания; затвердевший от возбуждения член, проникающий в горячее женское лоно с учащенным ритмом… Сердце ведьмака на мгновение сжалось, дыхание сперло, словно кто-то хорошенько врезал ему ударом под дых, а потом Белый Волк понял, что звуки, доносившиеся из комнаты, лишь порождение очень красочного сна Цири.
Минуту он колебался на пороге, прогоняя прочь посетившие его мысли, и не решаясь зайти без предупреждения. Его собственное сердце, колотившееся в груди с бешеным ритмом, отказывалось подчиняться воле хозяина; по рукам пробежала дрожь, легкое покалывание в кончиках пальцев требовало прикосновения к бархатной коже желанной женщины. Через короткий отрезок времени желание увидеть ведьмачку взяло верх, а холодный рассудок приказал оставаться тем, кем Геральт был до момента расставания с Цири три года назад.
- Цири, - негромко, на дыхании позвал мужчина, кидаясь к кровати, по которой металась девушка, сбивая простынь ногами. – Цири, проснись.
Он взял ее лицо в свои руки, стараясь остановить канонаду всхлипов и стенаний, не решаясь применить к Ласточке аксий. И тут, внезапно, все закончилось. Ведьмачка просто перестала вырываться, брыкаться и выворачиваться. Широко распахнув глаза, девушка пронзила Белого Волка невидящим взором, полным горечи и боли, а потом вдруг быстро заморгала и качнула головой, прогоняя остатки сна.
- Геральт, - прошептала она спросонья, прикладывая ладонь ко лбу.
- Это был всего лишь сон, - мягко проговорил мужчина, заботливо поддерживая Цири за плечи.
На Ласточке были легкая, почти прозрачная рубашка цвета слоновой кости, через которую проступали светлые ореолы сосков, и нательное белье такого же цвета, едва прикрывающее нижнюю часть тела. Она слегка прижалась к ведьмаку, положив голову на широкую грудь. Он приобнял ее, ласково погладив по голове, стараясь успокоить.
- Ты прав, только плохой сон, - Цири не хотела посвящать Геральта в подробности, не хотела, чтобы он знал о происходящем. Она боялась слов Пряхи, как бы ни пыталась убедить себя в обратном. Белый Волк был слишком дорог ей, чтобы терять его сейчас. Размеренные движения его пальцев по ее волосам успокаивали. Девушка снова прикрыла глаза,
