— Отпусти… — хрипло взмолилась женщина, но мерзавцы только рассмеялись.
Дита поднялась на цыпочки, чтобы хоть как-то уменьшить боль, но негодяй только повыше поднял руку, словно пытался скальпировать женщину.
— Сейчас уберем седину, Линдро, коли она тебя так смущает, — сквозь слезы Дита увидела, как в руке Джакоба появился здоровенный нож.
— Барышня просит отпустить ее.
Сила, с которой мерзавец тянул голову Диты вверх, поуменьшилась, и женщина смогла разглядеть троих всадников, появившихся словно из ниоткуда. На двоих сверкали бронзой и золотом латы. «Может, это реставраторы? — скользнула в сознании перепуганной Диты спасительная мысль. — Ролевики разыгрывают постановку! Сейчас меня отпустят и вручат какой-то подарок…». Идея была соблазнительной, но что-то подсказывало женщине, что так легко она не отделается.
— А если не отпустим, то что? — нахально спросил Джакоб, встряхнув Диту так, что у нее даже ноги слегка оторвались от земли.
— Тогда вы понесете заслуженную кару от рыцарей благодетельной княгини Туссента Анны-Генриетты — Мильтона де Пейрак-Пейрана и Пальмерина де Лонфаля!
— От винных бочек, состоящих на услужении у княгини-шлюхи? — вызывающе отозвался Джакоб, которого угроза совершенно не впечатлила.
— Ну, за это ты поплатишься, мерзавец! Клянусь цаплей!
Дита полетела в пыль именно в тот момент, когда земля затряслась от ударивших по ней подков. Оказавшись на земле, женщина откатилась в траву, спасаясь от мешанины лошадиных ног. Лязгнула сталь, раздались вскрики, но ничего этого Дита не могла рассмотреть из-за желтоватого марева, окружившего сцену сражения. Женщина протерла глаза и схватилась за голову, на которой, как ей казалось не осталось и живого места. «Точно реставраторы!» — подумала она, глядя как мутные из-за клубящейся пыли силуэты мечутся по дороге, скрещивая мечи.
И тут прямо к ее ногам упал Джакоб. Лицо мужчины пересекал косой кровоточащий разрез, а из чудовищной раны на шее булькала страшно-алая кровь. Дита успела только удивиться реалистичному гриму, когда на голову Джакоба наступило подкованное конское копыто. Глядя на растекающуюся по дороге мешанину из крови и мозгов, женщина сильно пожалела, что не смогла сразу потерять сознание.
========== 2. Рыцари, ведьмак и не очень прекрасная дама ==========
— Еще тошнит?
Дита подняла голову и посмотрела на стоящего над ней мужчину. Он точно не был ролевиком, просто потому, что не может ролевик быть таким натуральным и пугающим. Его одежда, преимущественно состоящая из сочетания грубой кожи, серых металлических пластин и кольчужных колец, сплошь была покрыта пылью и кровавыми потеками. Кровь была и на грубом, обветренном лице, на седых волосах, которые мужчина собрал на затылке в тугой хвост. За спиной человека виднелись рукояти двух мечей, один из которых он только что вытер от алых разводов об одежду того, что осталось от Джакоба.
— Уже нечем, — сипло ответила женщина.
Она по-прежнему сидела на траве, как и в начале боя, только теперь лошади мерзавцев разбрелись по округе, а сами негодяи лежали, присыпанные пылью. Дита старалась не смотреть, что стало с ее обидчиками, опасаясь, что ее снова вырвет.
— Давай, поднимайся, — мужчина протянул Дите руку, затянутую в кожаную перчатку с серебряными шипами на костяшках пальцев.
Женщина встала, чувствуя, как распрямляется скрученное в узел нутро.
Два рыцаря, закованные в сверкающие позолоченные доспехи, нашлись тут же: они, сняв шлемы и убрав их под мышки, осматривали поле боя. На породистых лицах застыла гордость и торжество, каких Дита еще не видела.
— Как вы, барышня? — участливо спросил один из них, заметив, что женщина встала. Рыцарь был средних лет, лысоват, зато с роскошными усами. Весь золоченый нагрудник покрывала россыпь алых пятнышек, но это бравого воина совершенно не занимало.
— Могло быть и лучше, — пробормотала женщина, рассеянно глядя на трупы.
Еще несколько минут назад эти люди были живыми: они говорили, грубо смеялись над ней, хотели отрезать ей волосы, потому что им не понравился их цвет… А теперь они превратились в куски кровоточащего мяса, валяющиеся под жарким летним солнышком посреди прекрасного пейзажа.
— Эти мерзавцы могли вас убить, клянусь цаплей! Я рад, что мы подоспели вовремя! — торжественно заявил второй рыцарь, тоже лысый, но с густыми бакенбардами. На его лбу выступила испарина, а доспех с левой стороны был слегка погнут.
Оба рыцаря уставились на женщину, очевидно, ожидая благодарственных речей, но Дита и соображала-то с большим трудом, что и говорить о связной речи, которой от нее, видимо, требовал этикет.
— Давайте отложим торжества на потом, — седовласый мужчина по-прежнему поддерживал Диту под руку. — Сейчас надо отъехать отсюда подальше, а то запах крови может приманить трупоедов и хищников.
— Пальмерину досталось, — заметил усатый рыцарь.
— Не настолько сильно, чтобы я не смог продержаться в седле еще пару часов, Мильтон, — отмахнулся второй воин, морщась. — Геральт прав, надо отъехать подальше от тел, а там видно будет. Даму, разумеется, берем с собой.
— Если она хочет, — пожал плечами седоволосый, которого рыцарь назвал Геральтом. — Плотва выдержит двоих, а мне было бы интересно послушать, как невооруженная полуголая женщина оказалась так далеко от жилья.
— Я поеду, — промямлила Дита, которой совсем не хотелось оставаться одной, и уж тем более одной среди кучи мертвых тел.
Мильтон нерешительно посмотрел на трупы и потеребил кончик уса:
— Может, оттащим их в сторону и сложим костер? Как-то не по-людски оставлять их так…
— А по-людски обижать беззащитную женщину? — возразил Пальмерин. Его голос звучал глухо из-за забрала шлема, который рыцарь уже успел натянуть на голову. — Жили как псы, как псы и умерли…
— Не надо обижать собак, — Геральт оставил Диту, подошел к ближайшему телу и перевернул его носком сапога.
Женщина почувствовала, как желудок снова сжался в болезненном позыве: голова трупа держалась на нескольких лоскутах кожи, а среди кровавого месива торчали пугающе белые кости позвоночника.
— Собаки лучше этих тварей, — как ни в чем не бывало продолжил седоволосый. — Но Мильтон прав, с дороги их надо оттащить.
Будто в полусне Дита наблюдала за тем, как трое мужчин оттащили тела и свалили их в придорожный овражек. Одну из лошадей мерзавцев, которая не убежала с остальными, испугавшимися боя, Пальмерин подвел к женщине:
— Думаю, что эта лошадь — достойная компенсация за то, что вам пришлось испытать по воле этих негодяев, милая девушка. И кобыле Геральта не придется нести двойную ношу.
Дита взяла крапчатую лошадку под уздцы и погладила жесткую пушистую гриву:
— Спасибо, — женщина даже открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но из пересушенного горла вырвался
