— У нас есть вино с собой, — рыцарь пристально посмотрел в лицо Диты, сквозь щель в шлеме, — может, выпьете? Оно поможет справиться с испугом.
Дита покачала головой:
— Я не пью спиртного, — слова давались с трудом, пересохший язык лип к небу и не хотел ворочаться.
— Пальмерин! — окликнул рыцаря Геральт, как раз в этот момент тащивший Джакоба, большая часть расплющенной головы которого так и осталась лежать, размазанная по дороге. — На седле у Плотвы фляга, красная такая, в ней вода. Дай барышне напиться.
Рыцарь что-то обиженно пробурчал, очевидно, отказ от вина был для него чем-то сродни оскорблению, но даже в такой ситуации побороть отторжение к алкоголю Дита не могла. Она с благодарностью приняла из рук Пальмерина объемистую флягу и с наслаждением напилась теплой воды, пусть и со странным привкусом чего-то запревшего и залежалого. На плечи женщины опустилось нечто грубое и тяжелое. Вздрогнув, она обернулась и увидела усатого Мильтона, набросившего на ее плечи колючий плащ грязно-белого цвета.
— Не стоит приличной женщине расхаживать полуголой, пусть и после таких несчастий, — наставительно сказал рыцарь. — В седло сами заберетесь? — несмотря на то, что воин был весь в крови и только что самолично помог прикончить пять человек, глаза у него были добрые, и смотрел он на Диту с почти отеческим сочувствием.
— Да, попробую, — уже нормальным голосом ответила женщина и, ухватившись одной рукой за седло, а второй за гриву крапчатой лошади, которую услужливо придержал для нее Мильтон, оказалась на спине животины.
Геральт последним закончил возиться с телами, но первым из мужчин вскочил в седло. Его рыжая рослая лошадь недовольно захрапела, когда всадник заставил ее подойти к крапчатой.
— Давай поводья, — Геральт требовательно протянул руку, и Дита послушно отпустила кожаный ремешок, за который только что взялась. — Ты держись за гриву, — седоволосый перекинул повод через голову дитыной лошади и сжал его в кулаке. — Надумаешь падать — кричи. Ехать будем недолго, если можешь говорить, то рассказывай, как ты здесь оказалась, еще и в таком виде. Чтобы время не терять.
Говорил мужчина отрывисто и быстро, при этом, он не моргая смотрел прямо в глаза женщины, от чего ей становилось жутковато.
— Было бы проще, если бы я знала, где я…
Геральт вздохнул, обернулся на рыцарей, которые уже тоже были в седлах, и легко ударил свою кобылу, которую он называл Плотвой, пятками в бока:
— Значит, не только ты будешь рассказывать, — пробормотал он.
***
К тому моменту, как Геральт объявил привал, Дита уже успела рассказать ему свою печальную историю, а заодно окончательно убедиться в том, что Ян не имеет никакого отношения к случившемуся. Ни Геральт, ни Мильтон, ни Пальмерин не имели не малейшего представления о том, что такое Кутна Гора и где находятся Чехия с Польшей, равно как и Дита, никогда не слышала ни о каком Туссенте.
Полуденное солнце уже начало припекать, когда они устроились возле небольшого озерца, со всех сторон заросшего камышами. Лошадей спутали в тени большой ивы, полощущей свои ветви в прозрачной воде, а сами расположились в низинке, заросшей сочной травкой.
Пальмерин де Лонфаль, странствующий рыцарь на службе княгини Туссента Анны-Генриетты, снял золоченый нагрудник, украшенный выгравированным на нем гербом, стащил через голову темно-синюю стеганку и явил свету устрашающего вида синяк, растекшийся на всю левую сторону его крепкого торса. Геральт присвистнул, узрев такое великолепие.
— Ребра целы? — спросил он, доставая из седельных сумок Плотвы маленький котелок и какой-то остро-пахнущий травами мешочек.
Морщась, рыцарь ощупал себя:
— Вроде да, — он несколько раз поднял и опустил левую руку, — хотя, может, трещина где и есть… Уж очень ноет, когда рукой двигаю.
— Ладно, — седоволосый сунул котелок в руки бестолково топчущейся на месте Диты. — Пойди набери воды, а заодно умойся. На тебя смотреть страшно. Сейчас разберемся с Пальмерином, а потом будем думать над твоей проблемой.
Женщина послушно побрела к озерцу, на воде которого мерцали яркие солнечные блики. За камышами виднелась темно-зеленая полоса древесных крон, а над ней возвышалось могучее тело горы. На каменных склонах сверкал и переливался снег, а вершина тонула в белоснежных облаках, сгрудившихся вокруг пика, будто овцы, возле пастуха. Наполнив котелок, Дита обернулась: мужчины ей не интересовались, но негромко беседовали. Мильтон тоже снял доспехи и теперь лежал прямо на земле, жуя колосок, а Геральт аккуратно ощупывал бок Пальмерина, видимо для того, чтобы самолично удостовериться в отсутствии переломов. Женщина стянула с себя драную, запыленную и заляпанную кровью тунику, закатила то, что осталось от джинсов и зашла в ласковую воду. Она тщательно вымыла лицо, руки и даже сполоснула волосы, а когда, выбралась на берег, то обнаружила, что котелка уже нет, а вместо ее многострадальной одежки на траве лежит чистая сорочка из желтоватого полотна.
— Ну вот, другое дело, — Геральт обернулся, заслышав шаги возвращающейся Диты, и тут же вернулся к своему занятию: он старательно наматывал плотные бинты на ребра Пальмерина.
— Спасибо за рубаху, — женщина устроилась возле костерка, на котором дымился котелок, наполненный кипящей водой, источающей сильный травяной запах.
— Не стоит благодарности, — усмехнулся Геральт, — у Мильтона их оказалось больше, чем нужно странствующему рыцарю.
— Не дерзи, ведьмак, — с напускной суровостью пригрозил усатый рыцарь. — Лучше расскажи, что думаешь в отношении истории, которую поведала нам прелестнейшая Дита. Клянусь цаплей, такую чудь я слышу впервые.
Геральт затянул бинты на Пальмерине тугим узлом, встал и принялся разминать затекшие ноги.
Рыцарь аккуратно натянул сорочку поверх повязки:
— Спеленал, как надо, — одобрительно сказал он, покачавшись из стороны в сторону, — спасибо тебе.
Геральт, которого Мильтон почему-то назвал ведьмаком, кивнул и повернулся к Дите, которая безуспешно пыталась вычистить ногти от набившейся под них грязи, а заодно и осмыслить свое положение.
— Твой случай редкий, Дита, но не уникальный.
Вердикт Геральта заставил женщину буквально подпрыгнуть на месте:
— Значит, ты знаешь, что со мной произошло? — спросила она, с надеждой глядя на седовласого мужчину перед ней.
— Ты против своей воли переместилась между мирами, угодив из своего мира в наш, — ведьмак говорил так спокойно, будто речь шла о совершенно обыденной вещи, вроде приготовления обеда или вечерней прогулки. — Гравитационная аномалия, которую ты наблюдала в той церкви — самый красноречивый тому пример. Видимо, церковь стоит на месте сильной интерсекции, и что-то вызвало ее всплеск и, как следствие, твое перемещение.
Дита вытаращила глаза:
— И ты хочешь сказать, что это не уникально? Я каким-то образом переместилась из
