— Но до Люсьена все равно надо добраться, мне лошадь вернуть хочется…— Дита привстала на носочки, чтобы разглядеть среди взволнованных горожан Моутона. — Да чтоб тебя! — воскликнула она, к своему изумлению и ужасу обнаружив вместо страдальца-Люсьена разгневанного Умберто Круазеля.
Не объяснив ничего удивленному Регису, Дита стала уверенно продираться через толпу, ловко раздвигая ее локтями. Платье мешало невероятно, особенно потому, что его подол волочился по земле, а возбужденные боклерцы, словно нарочно, наступали на дорогую вышитую ткань.
— Умберто! — крикнула женщина, окончательно увязнув среди зевак. — Умберто! Я здесь! Оставь Люсьена!
Круазель не сразу сообразил откуда идет звук, тем более, что в тот момент, когда Дита решилась позвать на помощь, он с треском надел сорванную с мольберта картину на голову несчастному человеку в заляпанной красками рубашке. Но когда маленькие водянистые глазки аристократа наконец обнаружили размахивающую одной рукой (поскольку вторая оказалась тесно прижата к впечатляющему бюсту дородной барышни в синем) Диту, Круазель с напором разъяренного быка рванул к женщине. Зеваки в едином вздохе подались назад, выталкивая на свободное пространство перед лестницей и Диту, и неизвестно как догнавшего ее Региса.
— Прелестница! — возопил Умберто, хватая женщину за руки и подтаскивая к себе.
Пока ряженый в зеленое аристократ покрывал ее руки жаркими поцелуями, Дита наблюдала, как Люсьен Моутон, к счастью, целый и невредимый, помогает пострадавшему от гнева Круазеля человеку стащить с головы картину.
— Милая Дита! — воскликнул аристократ, театрально бухаясь перед смущенной женщиной на колени. — Я так волновался за вас! Вы испарились, словно видение! Я уже стал думать, что вы были лишь плодом моего воображения… А этот, — Умберто махнул ручищей на Люсьена, который так и обмер, прижимая к груди испорченное полотно, — слюнтяй не хотел признаваться, где мне вас искать!
Дита оглянулась на Региса, который наблюдал за всем происходящим с такой улыбкой, что женщине захотелось провалиться под землю, и закатила глаза.
— Умберто, встань, — женщина попыталась поднять расчувствовавшегося Круазеля.
— И не подумаю! — решительно воспротивился аристократ. — Дита! Вы — невероятная женщина! С вами я пережил удивительные мгновения, которых не переживал еще ни с кем…
По толпе, заинтересованно наблюдающей за происходящим, пронесся взволнованный шепоток.
— Да брось, — взмолилась Дита, чувствуя, как кровь приливает к щекам. — Ну полазили по кладбищу спьяну, с кем не бывает…
— Нет! — Круазель сильно дернул женщину за руки, прижимая их к своей груди. — Ни с кем я больше не испытывал таких эмоций, как с вами, прелестница! Вы мне говорили, что не хотите случайных связей! Так вот, я тоже не хочу! Я решился! Дита фон Цигельмайер, будьте моей женой!
Зрители издали дружный вздох умиления, в то время как Регис прикрыл рот кулаком, делая вид, что откашливается. Опешившая от неожиданности Дита умоляюще посмотрела на Люсьена, словно страдалец мог ей помочь, но Моутон лишь сильнее прижал к себе дырявое полотно и плотнее вжался в стену. Что касается вампира, то тот только развел руками, слово говоря: «Сама вляпалась».
— Умберто, — прошипела сквозь зубы женщина, стараясь не обращать внимания на выжидательные взгляды, направленные в ее спину. — Давай, может быть, в другом месте все обсудим…
— Нет! — Круазель выпятил грудь, а его рыжая борода воинственно встопорщилась. — Я не сойду с этого места, прелестница, пока не услышу ваш ответ!
Дита скрипнула зубами, воздела глаза к сверкающим безупречной синевой небесам и выдохнула:
— Нет, Умберто, я за тебя не выйду…
Разочарованное «Аааах…», донесшееся из собравшейся публики, заставило женщину зажмуриться. Сам Умберто Круазель побледнел, опустил Диту и поднялся с колен.
— Что ж, — убитым голосом сказал аристократ. — Назовите мне его имя.
— Чье имя? — не поняла Дита, но на всякий случай отступила от расстроенного великана подальше.
— Имя того мерзавца, кто, опередив меня, занял место в чертогах вашего сердца! — воскликнул Умберто, принимая героическую позу, от вида которой самые впечатлительные дамы схватились за сердца. — Я вызову его на дуэль и снесу его башку!
Дита схватилась за голову:
— Вот так все и решается, — пробормотала она, исподлобья глядя на аристократа. — Хрясь! И голову с плеч…
— Если речь идет о сердце прекрасной дамы, то да! — горячо воскликнул Умберто и снова схватил Диту за руки. — Прелестница, я для вас ничего не пожалею! Вы будете купаться в роскоши и любви. Вы будете хозяйкой самых роскошных приемов во всем Туссенте…
— Да на такие приемы мне никакого здоровья не хватит! — попыталась возражать Дита, вырываясь из крепких лап Круазеля.
Из собравшейся толпы донеслось отдаленное, но вполне отчетливое:
— Вот дура…
Дита повернулась к Регису в поисках поддержки, и увидела, что вампир бессовестно хохочет, закрыв лицо рукой. И тут женщина вспомнила недавнюю брехню, которая так здорово выручила ее с гвардейцами…
— Умберто, — сказала Дита с самым трагическим выражением лица, на которое была способна, — ты пойми, я люблю другого, просто у нас вышла размолвка, поэтому я пошла с Люсьеном на прием…
Краем глаза женщина заметила, что Регис перестал смеяться и подозрительно косится на нее.
— Я положу конец вашим размолвкам! — немедленно отреагировал Круазель, немилосердно дернув Диту за руки так, что она едва не уткнулась в обтянутую зеленой парчой грудь. — Стерев противника с лица земли! Назови имя!
— Геральт из Ривии, — проклиная саму себя, выдала женщина…
— Наверняка какой-то неотесанный чурбан! — гаркнул медведеподобый аристократ, потрясая кулаком и наливаясь краской. — Жди, прелестница! Не пройдет и недели, как ты будешь свободна как ветер! Но недолго… — добавил Круазель, выразительно подмигнув женщине.
Толпа расступилась пропуская раздувшегося от важности и решительности Умберто, а Дита смотрела на блестящую зеленую спину Круазеля и представляла, что сделает с ней Геральт, когда узнает, что она так его подставила. Вслед за аристократом помчался и обиженный человек, которому на голову надели картину, громко требуя возмещения убытков. Пробежал он, правда, не много: здоровенный кулак Умберто отправил его в царство беспамятства.
Публика начала расходиться. Одни смотрели на замершую Диту с осуждением, некоторые с восхищением, а несколько добротно одетых молодок с откровенной завистью.
— Признаюсь, я на миг подумал, что ты сейчас ткнешь пальцем в мою сторону, — тихо сказал женщине неслышно подошедший вампир.
— Была такая мысль, — призналась Дита, поворачиваясь к Регису. — Но мое слабоумие сыграло со мной злую шутку, и я сама себе подписала смертный приговор. Радует одно: я видела, как убивает Геральт, и знаю, что это будет быстро… Хотя, не исключено, что очень больно.
Регис сочувственно улыбнулся, приобняв расстроенную сверх меры
