«А ведь эта история, расскажи я её в свете, может наделать немало шума» — подумал он про себя. — «Да и Зинаиде должно понравиться».
— Ну как знаешь, — барственно отозвался великий князь и обернулся к Барановскому. — Мне понравилось ваше изобретение. Может рассчитывать на мою поддержку.
— Благодарю вас, Ваше Императорское Высочество, — с чувством отвечал инженер. — Счастлив, что смог заслужить Ваше благосклонное внимание. Однако осмелюсь заметить, что изобретателем является…
— Вот и хорошо, — отмахнулся от объяснений контр-адмирал, весьма мало озабоченный проблемами авторских прав, и обернулся к своему спутнику. — Ну что, Скобелев, угодил я тебе? Тогда поехали.
«Белый генерал» в ответ почтительно поблагодарил высокого покровителя. Вообще-то ему ещё хотелось бы пострелять самому, но Алексей Александрович заторопился, а отстать от него в такой ситуации было бы крайне невежливо. Поэтому Михаил Дмитриевич, дав себе зарок поближе познакомиться и со странным отставным унтером и его изобретением, кивнув всем на прощание, последовал за великим князем.
— Дмитрий Николаевич, — облегченно выдохнул Барановский, когда высокие особы удалились. — Ты меня эдак до удара доведешь!
— Или до заказа, — философски пожал плечами Будищев.
— Возможно, что до того и другого, — не стал спорить инженер.
— Да ладно вам, лучше скажите, какая нелегкая нас сюда принесла? Испытания же на носу, а мы тут цирк устроили на потеху публике. Слава Богу ничего не заклинило, а то бы греха не обобрались.
— Ничего-то ты не понимаешь, теперь, когда наш пулемёт понравился великому князю, любая комиссия просто формальность. Никто не посмеет возразить августейшей особе.
— А вы говорили, что на флоте все решает Константин Николаевич, а он с племянниками не очень-то дружен.
— Верно, но у него сейчас сложное положение, а потому он не станет с ними ссориться по пустякам.
— Хорошо пустяки! — хмыкнул Дмитрий. — Небось, тысяч триста планируете на заказе поднять?
— Может и больше, — загадочно улыбнулся Барановский. — Кстати, ты заметил, что везде упоминаю тебя как изобретателя? Помяни мое слово, будет твоя фамилия в названии новой митральезы!
— А можно деньгами?
— Скучный ты человек Будищев! Меркантильный.
— Это точно. Так что давайте так, пулемёт — Родине, славу — вам, деньги — мне!
— Гобсек!
— Что? — наклонил голову отставной унтер и, прищурившись, посмотрел на своего недавнего работодателя.
Затем, очевидно, решив, что первыми слогами всё-таки было не «гомо» изобразил на лице нечто вроде улыбки.
Звонок на двери был старый, и для того что бы позвонить требовалось как следует дернуть за висевшую снаружи ручку, после чего в квартире раздавался настоящий колокольный звон, способный пробудить и мертвого. По городу ходили упорные слухи о каких-то новомодных электрических звонках, привезенных неким ушлым купцом не то из Парижа, не то из Лондона, а может быть даже и из далекой Америки, но пока что Гедвига Берг не могла себе позволить такой экзотики. Всё-таки она простая модистка, хоть и довольно популярная.
Впрочем, дела её в последнее время шли лучше и лучше. Над заказами кроме неё самой трудились ещё две портнихи, а помимо них наконец-то появилась ещё и кухарка. Вот только сейчас она ушла на рынок, и хозяйке пришлось идти открывать самой.
— Кто там? — поинтересовалась она, прежде чем отворить.
— Госпожа Берг, здесь проживает? — раздался снаружи какой-то странно знакомый голос.
— Да, — улыбнулась она, ожидая клиентов, и принялась отпирать запоры.
Оббитая зеленым коленкором дверь распахнулась, и перед модисткой предстал её старый знакомый. Из той прошлой жизни, которую ей так иногда хотелось забыть.
— Здравствуй, Геся.
— Это вы? — вздрогнула она.
— Неужели ты думала, что я тебя не найду?
Девушка растерянно посмотрела ему в глаза и тихо спросила:
— А зачем вы меня искали?
— Может, ты пригласишь меня войти? — вопросом на вопрос ответил Будищев.
— Да, конечно, проходите, — смешалась она.
— А у тебя милая квартирка, — похвалил Дмитрий, оказавшись в гостиной.
— Спасибо. Неугодно ли чаю?
— Геся, перестань мне выкать, а то мне кажется, что разговариваешь с кем-то другим.
— Но мы…
— Мы с тобой давно знакомы, прошли войну, ты меня перевязывала, если помнишь.
— Да. Вы правы… ну хорошо, ты прав. Но ты, так и не ответил, зачем ты меня искал?
— А сама не знаешь?
— Нет.
На лицо Дмитрия набежала тень. Некоторое время он молчал, как будто собираясь с мыслями, потом, наконец, решился и принялся говорить. Сначала короткими будто рубленными фразами, потом всё более увлекаясь становясь оттого красноречивым.
— Геся, я люблю тебя! С того самого момента как увидел впервые в Бердичеве. Ты тогда пришла проводить нашего Николашу. Я помню в каком платье ты была одета; помню шляпку; длинные до локтя перчатки. Ты была самая красивая на том перроне. Послушай, я не виноват в том, что у вас не сложилось с Штерном. И уж тем более не виноват в его смерти. Меня тогда вообще в полку не было…
— У тебя хорошая память.
— Ты о чем?
— Может, ты вспомнишь ещё и о том, зачем врал, будто знал моего брата?
— Геся, я же все тебя объяснил…
— И ты думаешь, что этого довольно?!
— А что я ещё могу сделать?
— Господи! Да оставь меня в покое!
— Не могу. Прости. Ты помнишь Лешку?
— Лиховцева?
— Да.
— Конечно, помню. Это же друг Николаши, очень приятный и воспитанный молодой человек. У него ещё была невеста, как её…
— Софья.
— Да, кажется, Софья. Ты не знаешь, как у них всё сложилось?
— Никак.
— Что?!
— Никак, говорю, не сложилось. Увидев его без ноги, невеста тот час выскочила за другого.
— Какой ужас!
— А его позвала быть шафером.
— Это невозможно! Ты врешь мне. Не знаю почему, но ты, верно, хочешь сделать мне больно!
— Нет, что ты.
— Тогда зачем ты вспомнил об этом?
— Просто он сказал тогда, что если нам суждено быть вместе, то мы будем. И нравится тебе или нет, то наша встреча это знак судьбы. Ты ведь тоже хотела меня найти, не правда ли?
— С чего ты взял?!
— А зачем ты рассказала своим новым товарищам обо мне? Кстати, зачем ты вообще с ними связалась?
— Это получилось случайно. А второе тебя вообще не касается!
— Ещё как касается. Помнишь, я говорил, что убью любого, если он будет угрожать тебе?
— Они вовсе мне не угрожают.
— Ошибаешься! Эти твои народники — полные отморозки. Рано или поздно, они вляпаются в какое-нибудь дерьмо и утянут тебя за собой.
— Они хотят только хорошего. Они борцы за народное счастье…
— И готовы перебить половину этого самого народа, чтобы осчастливить вторую.
— Как ты можешь так говорить? Ты же их совсем не знаешь!
— Зато я хорошо знаю, чем всё это кончится.
— И чем же? — раздался от двери насмешливый голос.
Гедвига и Дмитрий одновременно оглянулись и увидели стоящего в проеме Крашенинникова. Ипполит Сергеевич всё это время с нескрываемым интересом прислушивался к их разговору, но в последний момент не выдержал и вмешался.
— Дядя, тебя стучать не учили? — первым опомнился Дмитрий.
— А я, некоторым образом, у себя дома.
— Что?!
— Что слышали. Я снимаю эту квартиру для госпожи Берг и, следовательно, являюсь здесь хозяином.
— Это правда? — повернулся к девушке Будищев.
Та не нашла в себе сил ответить и лишь затравлено
