– Не больше десяти минут. Но мы никогда не обгоним их пешком. – Принц Жасимир поглядывал на вершину холма в поисках малейших признаков Стервятников.
– Тогда не будем их обгонять. Мы спрячемся. – Фу указала на деревья внизу.
Принц скривился.
– Это лучшие кожемаги Сабора.
– А я худшая из Ворон, которая им встречалась, – отрезала она. – У них моя семья. Им повезло, что я собираюсь только прятаться.
Она закинула руку Тавина себе на плечо и двинулась прочь, не дожидаясь королевского дозволенья.
– Мы отсидимся, и ты сможешь себя подлатать, – процедила Фу, обращаясь и к Тавину, и к себе.
– Я уж было подумал, что ты переживаешь.
– Переживаю, что мне придется прятать твой труп. – Это было правдой наполовину.
Тавин выдавил кривую улыбку, не разжимая стиснутых зубов.
– Ты начинаешь сентиментальничать на мой счет.
– Ну да, и все сантименты сводятся к правилу «не оставляй за собой след из трупов», – ухмыльнулась она.
– Это… – У него перехватило дыхание, поскольку попался скользкий отрезок пути. – Трогательно.
Фу ждала, что он вывалит свои обычные дерзости и глупости. Не дождалась.
– Мы отсидимся, – снова пробормотала она. – Не будем оставлять следов.
– Есть, вождь. – Его голос был чуть слышнее шума осыпающихся камней.
Она протащила Тавина мимо первых нескольких деревьев, достаточно прочных для них.
– Сюда они заглянут, думаю, в первую очередь, – проворчала она в ответ на невысказанный вопрос принца. – Слишком легко.
Дерево, на котором она остановила выбор, было кедром, покрытым корой достаточно шероховатой, чтобы скрыть следы их подошв. На сей раз принц помог Тавину взобраться и только потом залез сам. Не успела Фу примоститься на ветке, как воздух наполнился мерным топотом копыт.
То были не смелые по ночам Олеандры, рыскавшие в поисках козла отпущения. Да и она больше не ползла мимо охочих до взяток стражей ворот. Собственные Стервятники королевы, лучшие кожемаги Сабора, шли по ее следу.
Фу вынула из сумки два воробьиных зуба, потерла их между липкими от пота ладонями и прикрыла глаза.
Глава четырнадцатая
С дороги
Гармония.
Два воробьиных зуба мерцали нестройной жизнью. Фу боролась с ними до тех пор, пока не грянул аккорд, и теперь молилась, чтобы этого хватило.
Раньше, чем увидеть Стервятника, Фу заметила взгляд, зажженный воробьиными зубами.
Внимание кожемага скакало по деревьям, как раздвоенный язык, выискивая сломанные сучки и следы подбитых гвоздями подошв. То было истинное лицо наследного права Стервятников, голод хищника, крадущегося по запаху. Бряцание уздечки и поскрипывание кожи седла сливались в неспешную похоронную песнь под мерный топот копыт.
Что там говорил Тавин про Стервятников королевы неделю назад? Клокшелом не был лучшим из ищеек. И все же встреча с ним обещала все двенадцать печей. Он был любимцем Русаны.
И похоже, владельцем семьи Фу.
Фу не знала, хочет ли она увидеть Клокшелома или другого Стервятника, которого на том свете ожидает на несколько печей меньше.
Тавин шелохнулся, ветка задрожала. Она уловила приглушенное шипение… и снова тишина. Один Сокол понимал наверняка, насколько тяжело он ранен. Но если самолечение обжигало так же, как тогда, когда он лечил ее, она ему не завидовала.
Он выкарабкается. Скоро он будет на ногах, вооруженный короткими мечами и еще более опасными улыбочками, снова будет досаждать ей на каждом шагу.
Он спас ей жизнь. Прервал ее полет.
Он должен выкарабкаться.
Внизу, из-под неровных занавесей ощетинившихся иглами веток на свет появился верховой кожемаг: Клокшелом.
В мгновение ока Фу мысленно перенеслась на другое дерево, с которого неделю назад наблюдала, как лорд Олеандр пытается их выкурить. Однако если тот лорд кричал, ругался и угрожал, Клокшелом не произносил ни слова. Вместо этого он гарцевал, изучая лес вокруг себя с терпением человека, уверенного в своей победе. На то были причины: она видела его взгляд, скользящий по следам, ведущим к их дереву.
Один из кулаков Клокшелома сжимал странную пригоршню сухих листьев.
Связка зубов задергалась на ее горле. Фу содрогнулась. Ее пальцы уже сами нащупали коренной зуб Феникса.
«Задай ему огня».
Голос больше не походил на голос Феникса.
Клокшелом натянул поводья. Его конь фыркнул и остановился, роя усыпанную иголками землю. Острый запах сосновой смолы поднялся в теплый воздух.
«Ну же, – требовал ее собственный чертов разум. – Задай ему огня. Покажи им, что с тобой не стоит иметь дела».
«Задай ему огня, и навлечешь на себя тысячи подобных ему, – возражал голос Вождя. – Сразись с ним, когда твой Сокол снова сложится из кусочков».
А ее бунтующая часть спохватилась и поинтересовалась, когда это она начала называть Тавина «своим».
Воробьиные зубы взвыли и стали фальшивить.
«Гармония», – ворчал голос Па, пока она старалась привести зубы в порядок, цепляясь пальцами за неровную кору.
Взгляд кожемага, как луч прожектора, пополз к ней.
Она стиснула зубы, изо всех сил удерживая гармонию, которая заколебалась, когда Стервятник стал пощипывать скользкую кромку убежища воробьиных зубов. В животе закипела паника, когтистые пальцы пробежались вверх по позвоночнику. Их уже поймали, Клокшелом всего лишь играет с ней, прятаться не имеет смысла…
Вместе со страхом поднялась горькая злоба.
Ей так осточертело прятаться. Хоть разок…
«Покажи им, как ты заботишься о своих».
Зубы Феникса на связке разогревались.
Нет. Фу сглотнула, борясь за чистоту сознания. Клокшелом не был лучшим, но он был достаточно хорош, чтобы пробиться через ее зубы, и значение сейчас имело только это. Двух было недостаточно, чтобы отвести его взгляд.
Иногда Па прибегал к помощи трех зубов.
Но Па не научил ее этому.
Боль пронзила указательный палец Фу, когда заноза из коры попала ей под ноготь, однако она вцепилась в ветку только сильнее. Забудь про три, ей нужен один-единственный зуб Феникса, и тогда он отомстит за Па, за свой род…
Могло бы быть так просто. Гармония воробьиных зубов начала распадаться.
Клокшелом потянулся к охотничьему горну на поясе.
Их ветка зашаталась… Тавин потерял равновесие…
Она поймала его за руку, грубую от запекшейся крови и сланцевой пыли.
И на ее связке заискрился третий воробьиный зуб.
Кости Фу не просто зудели, они пели – жуткое жужжание, которое ощущалось так, будто вот-вот забросит ее сразу в следующую жизнь. Ей понадобилась полная концентрация, чтобы привести зуб в гармонию, в равновесие и задержать его там… Однако потом он так там и остался, каждый зуб придал прочности остальным двум, как ножки табурета. Взгляд Клокшелома отвалился старой коркой.
Повисла пауза, и вот он уже скачет дальше.
Каждый удаляющийся удар копыта был обвинением. Ему предстояло ответить за мертвых Ворон, а Фу… у нее в запасе было достаточно огненных зубов, чтобы запалить Сабор от гор до побережья.
Но ее желания не имели значения.
Тавин тем временем тоже выпрямился. Она высвободила руку из его руки и отвернулась.
Три воробьиных зуба. Фу позволила своим чувствам потыкаться в то, что обнажила триада. Поблизости от Гербаньяра она не то увидела, не то ощутила нечто похожее на далекие сети, паутинки, наброшенные поверх макушек деревьев. Ближайшая уже неторопливо подкрадывалась к
