Она поправила узел и бросила взгляд туда, где вечерние лучи просачивались сквозь ветки кедра.
– Выдвигаемся на восток, – наконец сказала она и пошла между деревьями, спиной к солнцу.
* * *Ладони Фу горели от соли, попадавшей в сотни царапинок, и все же она продолжала скрести.
Солнце давно утонуло за горизонтом, когда они решили остановиться на ночлег. Они в молчании преодолели колючие холмы, поднялись выше, туда, где было больше скал и меньше следов дичи, постоянно всматриваясь в сгущающийся мрак на предмет приближавшихся кожемагов. Когда они сделали привал у пруда в изгибе крутого склона, она выждала, пока мальчишки заполнят водой бурдюки, сожгла в костре остатки тряпок, которыми повязывала руки, и пошла на пруд, прихватив соль и мыльные ракушки.
Она не могла здесь, в считаных шагах от лагеря, помыться как следует. Хотя Тавин прикорнул, еще пока готовился ужин, а принц не симпатизировал девушкам вовсе, раздеваться в присутствии лордиков ей совсем не улыбалось.
Как она ни скребла себя, она так и не избавилась от воспоминаний о мече Па, вспарывающем плоть. При свете костра соль и пена на руках могли с таким же успехом быть кровью. Даже вереница пузырьков на поверхности пруда напоминала ей надрез на шее грешника.
– Это было твое первое убийство?
Фу вздрогнула. Принц восседал у костра, помешивая пойло из кукурузы и соленой свинины и одни глазом косясь на спину спящего Тавина.
– Ага, – сказала она.
– Мне жаль.
– Чего?
Жасимир мрачно посмотрел на кашу.
– Тебя… Твоя семья должна была бы быть здесь и помогать.
Прошла почти неделя с тех пор, как она оставила их в Чепароке, однако горячий комок по-прежнему подкатывал к горлу. Она обрызгала руки холодной водой.
– А ты кого-нибудь убивал?
Он покачал головой.
– Тавин – да. В смысле, до сегодняшнего дня. Один убийца, подосланный Русаной, погиб, сражаясь, а другая упала на свой собственный отравленный кинжал, так что Тавин избавил ее от агонии.
– Он… правильно поступил?
– Нас так воспитали. Кодекс Соколов требует, чтобы ты относился к врагу с уважением, даже мертвому. – Жасимир поиграл пальцами в языках пламени.
Фу выпрямилась и мысленно прочесала холмы, призвав два воробьиных зуба, кипение которых поддерживала, потом всего на мгновение подключила третий. Единственные признаки Стервятников, которые показала триада, были те самые тонкие паутинки, что по-прежнему находились где-то вблизи Гербаньяра.
Она отпустила третий зуб и вернулась к огню, протянув над пламенем руки, чтобы помочь им высохнуть.
– Па никогда не говорил, что будет проще.
– Не будет. – Тавин сел, протирая глаза. – Уже стало.
– Спи давай, – сразу же отреагировал принц. – Тебе нужно восстановиться. Я за тебя посторожу.
– Я в порядке. Кроме того, как я могу проспать такое пиршество?
Он послал Фу улыбку, на которую та не купилась ни на мгновение. Не ускользнуло от ее внимания и то, как его взгляд пошарил в темноте.
Она посолила их жалкий ужин, стараясь не беспокоиться по поводу сокращающихся порций. Четыре дня без причастного способствовали жесткой диете, а возвращаться обратно в Гербаньяр за платой она не собиралась.
Она была не одинока в своих переживаниях.
– Так мы до Маровара не доберемся, – заметил Жасимир с набитым кукурузой ртом. – Даже если бы у нас было достаточно еды, мы окоченеем на первой же горе.
– Будем решать проблемы по мере поступления, – сказал Тавин.
– Нет, нам нужен план. – Жасимир подчистил миску куском сухого хлеблина. – Мы уже зашли далеко на север. Может быть…
Тавин покачал головой.
– Не начинай сначала, Жас.
– Соколы могли бы проводить нас туда быстрее.
– Или передать Клокшелому в подарок за раннее солнцестояние. – Тавин попытался представить это как шутку. Напряжение в его голосе подрезало крылья любому легкомыслию. – Поведение Соколов Гербаньяра я бы не назвал дружеским, хотя Стервятники тогда еще не появились.
– Найдем других Соколов.
– Нет, Жас.
– Они же Соколы, у них есть кодекс …
– Сказал же, нет. – Тон Тавина из дружелюбного превратился в непоколебимый. – Мой долг сохранить тебя в целости. Не мешай мне его исполнять.
Фу узнавала приказ, когда слышала его. Даже если он был обращен к принцу.
Слабое завывание заставило их замолчать, становясь то громче, то тише вместе с легким бризом. Дуновение ветра в камнях, не более того, однако Фу выждала, прежде чем вернуться к ужину.
Она жевала кашу, глядя между Тавином, который ворошил костер, и принцем, который уставился на угли.
– Можешь посторожить за меня, братец, – предложила она в шутку.
Тавин не хотел рисковать.
– Нет, он не может.
Жасимир уперся крепко сжатыми кулаками в колени. Поднял свою пустую миску, прихватил котелок и побрел их мыть на берег пруда.
– Фу, когда закончишь… – Тавин бросил в траву истлевший павлиний зуб. – Чары почти прошли.
Она вынула из сумки зуб Павлина-чародея и пересела к нему. Тавин забрал у нее загоревшийся зуб, едва заметно вздрогнув.
– Как ты? – спросил он. Опустил голову под удивленным взглядом Фу. – Когда я впервые забрал жизнь, меня стошнило. Прямо на труп, если честно.
Она наморщила нос.
– Разве у вас, Соколов, нет возвышенного правила насчет уважения к мертвым?
– Тебя это может шокировать, но выясняется, что Соколы не всегда следуют своим собственным правилам, – сухо сказал Тавин. Он следил за ее взглядом, пока она наносила на его лицо чары. – Но меня учили убивать людей, а я по-прежнему чувствую себя отвратительно. Ты в порядке?
– Не знаю, – призналась она, мысленно ругая себя. Зато она знала, что лучше побыстрее закончить с чарами, пока презренный язык молол сам по себе. – Моя работа – резать глотки, так что какая разница? Справлюсь. Когда-нибудь.
Он начал было отвечать, когда ее пальцы дошли до той противной отвлекающей веснушки в углу его губ. Они оба замерли на мгновение.
– Пожалуй, мне стоит научить тебя обращаться с мечом, – выпалил Тавин.
Фу успела отдернуть руку раньше, чем та поставила бы ее в дурацкое положение.
– Что?
– Всем нужно какое-нибудь любимое занятие. – Он почесал затылок, словно собираясь наскрести новую шутку. – А подавляющее большинство обитателей Сабора, похоже, избрали для себя убийство Ворон. – Тавин указал на сломанный меч Па. – Уверяю, что гораздо меньше нашлось бы желающих прокатить тебя с причастным, если бы они знали, что ты можешь воспользоваться им не только для милосердия.
– Ты сам видел, что твои сородичи думают по поводу Ворон с мечами. Насколько, как ты думаешь, Соколы сильнее полюбят Ворон, умеющих ими пользоваться?
– Я же научу не всех Ворон, я научу тебя. К тому же, если мы посадим Жаса на трон, Соколам придется без устали сопровождать твоих братьев, и они в конце концов посчитают, что мудрее было бы обучить их самих владеть оружием.
Она скривила губы. Он мог бы предложить обучить ее в любое время за последние две недели. В любое время до этого самого мгновения. Не предложил. Это не имеет ни малейшего отношения к любимым занятиям.
– Ты
