Колени подкосились. Кто-то окликнул ее по имени, один раз, дважды… и все.
Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем в ее сознание вплыло лицо Тавина. Его голос сопровождал медленное сердцебиение.
– …слишком. Нам нужно укрыться где-нибудь в безопасном месте, чтобы она отдохнула.
– В Гербаньяре у тебя получилось, – возразил принц. – Что, если она просто пойдет…
– Нет, – оборвал его Тавин. – Это не то же самое. Я потерял контроль. Она сжигает себя вот уже сколько дней.
– Не сжигает, – попыталась прошептать она. Вместо этого получилось: – Нежжжж…
Мир перевернулся. Тавин устроил ее поудобнее.
– Тихо, тихо, – сказал он тоном, тревожно близким к Безопасному, трогая ее нос рукавом. На материи появились красные точки. – Ты поправишься, тебе нужно просто отоспаться.
Она не хотела отсыпаться. Стервятники приближались.
– Не-е-е… – возразила она, и серое облако снова заволокло ее глаза.
Все закружилось, когда Тавин встал, подобрав ее с земли.
– Нужно найти укрытие.
– Нет, – попыталась сказать она, но не смогла даже этого.
«Ты должна двигаться, должна держать глаза открытыми».
– Ты уверен?
– Она – единственная причина, почему Стервятники не окружили нас до сих пор, – напряженно сказал Тавин. – Да, Жас, я уверен.
Серость стала чернотой и поглотила Фу.
* * *Ее разбудило царапанье по камню.
– Дай-ка я. – Это был Тавин.
Чирк-чирк.
– Я сделаю.
– Жас…
– Просто… просто дай мне…
Чирк-чирк-чирк.
– …не отвлекай меня. Оно должно поймать…
– Сходи умойся, Жас, – вздохнул Тавин. – Возможно, другого случая до Триковоя у нас не будет.
– Если нас раньше не сцапают Стервятники, – проворчал Жасимир, шаркая подошвами сандалий.
– Не сцапают.
Тавину никто не ответил. Шаги отражались эхом и затихали. Фу уловила удар кремня, потом шипение и треск, после чего сквозь прикрытые веки проступило оранжевое пятно.
Она заставила себя открыть глаза. Расплывающиеся цвета и тени просачивались под зубчатые каменные стены, слабенький огонь карабкался по подсохшему хворосту, чей-то силуэт стоял на коленях спиной к ней. Весь прочий мир медленно наполнялся: воздух, теплее, чем имел право быть так высоко в горах, земля, тверже, чем прежняя почва, шкуры, лежавшие на ней тяжелой и мягкой кипой, медь у нее в горле.
Выходит, Тавин все же нашел им убежище. Борясь с головокружением, она наблюдала, как он подкладывает в огонь растопку, и размышляла, сможет ли достать до него со своего места и что произойдет, если она проведет пальцами по его позвоночнику.
Тут Тавин повернулся, чтобы ее проверить. Лицо его в кои-то веки было открытым и озабоченным. Оно смягчилось улыбкой, когда он увидел, что она проснулась. Фу не сдержалась и тоже улыбнулась в ответ, слишком уставшая, слишком далеко от дорог, чтобы ненавидеть себя за это.
– Сколько меня не было? – спросила Фу.
Чирк-чирк-чирк. На сей раз это вернулся принц.
– Не так долго, как следовало бы. – Тавин потянулся к котелку, бросил в него несколько пригоршней риса, сухого гороха и соленой свинины, полил все это водой и поставил у огня. – Моя очередь мыться. Если не вернусь через час, считайте, что меня утащили духи пещеры, и спасайтесь бегством. Но сперва поужинайте.
Жасимир занял место Тавина и нахмурился ему вслед. Фу села, пересиливая каждый мускул, и повторно осмотрела их дом на эту ночь. Ее узел служил ей подушкой. Остальные стояли рядом. Она не видела ни начала, ни конца пещеры, только стены, поворачивающие вбок. Прохладный сквозняк поддувал из прохода, противоположного тому, куда ушел Тавин, однако в их лагере было теплее, чем от пламени одного лишь костра.
Она откашлялась.
– Почему тут так тепло?
Принц бросил на нее взгляд, короткий, как удар статического электричества.
– Там дальше горячий источник.
Это все объясняло. Мысль о том, что можно вымыться в настоящем источнике, чуть не довела Фу до слез. Мысль о купающемся в нем Тавине оказала на нее совершенно иное воздействие.
– Оставь его в покое.
Фу вытаращилась на принца, по спине растекся жар.
– Что?
– Я не настолько рассеянный. – На лице Жасимира отразилась чуть ли не робость. – Но ты только себе хуже сделаешь.
Огонь в голове Фу теперь не имел ничего общего с мыслью о Тавине.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь.
– Ты просто его отвлекаешь, – без обиняков сказал Жасимир. – А я пытаюсь помочь. Возможно, он сейчас выглядит серьезным, однако он ни с кем не продержался дольше одной луны.
– Занимайся-ка ты своими делами, – не выдержала Фу. – Я тут себе не койку грею. Я занята тем, что спасаю вам жизни.
– Зачем? – На сей раз она задела Жасимира по-настоящему. – Ты ничем не связана. Можешь в любой момент уйти, забрать своих сородичей и оставить нас. Но ведь ты это теперь делаешь не ради клятвы, верно?
Кулаки Фу сжались под украденной шкурой. Голос дрогнул.
– Если бы меня не заботила клятва, братец, я бы давно сама вручила вас Клокшелому.
– Твой дружок Подлец явно заботился о том, чтобы сдержать…
– Хватит. – Тавин выступил из теней позади них, заставив обоих вздрогнуть. – Ты должен стыдиться этой клятвы, Жас. Она означает, что обе наши касты не в состоянии защитить наш собственный народ.
Принц Жасимир открыл и закрыл рот. Он выглядел таким же подавленным, какой Фу себя ощущала.
Она вытащила из узла смену одежды и мешочек с мыльными ракушками.
– Пойду помоюсь, – пробормотала она, неуверенно поднимаясь на ноги.
Тавин потянулся, чтобы поддержать ее, и она уже не знала, хочет ли уклониться или опереться на него.
Она не сделала ни того ни другого, а, испытывая головокружение, проскользнула мимо в сумрачный проход. Чем дальше она шла, тем гуще становился воздух, пропитанный паром. Скоро перед ней открылся водоем, широкий и чистый. Луч умирающего дня падал через отверстие высоко в потолке и кружился в воздухе.
Фу улучила момент, чтобы испытать три воробьиных зуба. Они продержались не дольше одного вздоха, успев показать отваливающиеся клочки следопытных чар Стервятников. Должно быть, они прилипли в то мгновение, когда она упала.
Она заставила зуб Стервятника гореть подольше, ища хозяина запасов Клокшелома. Одну руку она держала на поясе, снятом с мертвого кожемага. След ушел далеко за пределы пещеры, достаточно далеко, чтобы подарить им по крайней мере ночь.
Мысль о клятве давила ей на плечи, пока она снимала одежду и несла ее стирать в обжигающе горячей воде, с наслаждением ломая в кулаке мыльные ракушки.
Какая Ворона станет поворачиваться спиной к дорогам, которыми должна идти по зову Завета? Какая Ворона станет упражняться с мечом? Какая Ворона станет связываться с кожемагом, угрожать принцу и фривольно думать о незаконнорожденном Соколе?
«Предательница вроде Подлеца», – сказала первая ее часть.
«Вождь вроде Па», – возразила вторая.
А третья шепнула:
«Голодная настолько, чтобы забыть страх».
Она не получила ответа, даже когда выбралась из водоема, отмывшись чуть ли не до боли и радуясь по этому поводу. Она не знала, получит ли ответ прежде, чем доберется до Маровара, или даже после.
Они были близко к цели. Они опередят Клокшелома на
